Однако возникает парадоксальная ситуация: родственники готовы оставить квартиру, идею создания в ней музея поддержали комиссия по культуре и духовному возрождению Верховного Совета Украины, Союзы художников, кинематографистов, композиторов, театральных деятелей Украины, а решение до сих пор так и не принято…
Вещи переживают своих хозяев. Будильник, стоящий на стареньком телевизоре «Рембрандт», перестал отсчитывать секунды в то мгновение, когда замерло сердце великого актёра. Однако и онемевший, он, как и другие вещи, хранит воспоминания о гениальном артисте.
Гамарник К. Не немые… (на рус. и укр. яз).
«Кур’ер муз» (Киев). 1992. № 1 (14).
Ирина Панченко. Обнажённость исповедальности
1990-е годы были ознаменованы в России выходом в свет двух замечательных, неординарных книг: «Галина. История жизни»[2] Галины Вишневской (1992) и «Я, Майя Плисецкая…» Майи Плисецкой (1994).
Книги всемирно известных женщин – оперной певицы Вишневской и балерины Плисецкой – не мемуары в собственном смысле этого слова, как можно было бы предположить. Мемуары деятелей искусства – это, как правило, отстранённое раздумье, спокойное и взвешенное осмысление своего творческого опыта, этапов восхождения на Олимп. От первых шагов в профессии – к мастерству, от роли второго плана – к главной роли, от безвестности – к славе.
Подобные темы присутствуют и в этих книгах: авторы рассказывают о своих природных артистических данных, о близких, родных, учителях, круге друзей, цене успеха: невероятной требовательности к себе, неистовом вдохновении, изнурительном труде… Узнаёт читатель и о профессиональном вкладе артисток в традиции московского Большого театра, в само искусство вокала и танца.
Ценителям оперного театра интересно признание Галины Вишневской, что, работая над ролью, она всегда шла «от её музыкального содержания к драматическому, а не наоборот». Проникновение в мысли и чувства композитора является для неё основой сценического образа.
Майя Плисецкая видит тайну искусства танца не в абстрактной технике, а в том, чтобы танцем «растрогать душу, заставить сопереживать, вызвать слёзы». Танцовщица своим исполнением стремится переключить внимание зрителей с техники «на душу и пластику». Однако Плисецкая справедливо считает, что «рассказать балет писчим пером – гиблое дело».
Профессиональные суждения и самохарактеристики даны в книгах как бы пунктиром. Смысловой стержень книг в другом: в авторском пафосе противостояния безжалостной государственной системе, которая наваливалась на художника, желая подчинить его, поработить, подмять, запугать, обезличить. Обе артистки стремятся выговорить, что у них наболело. Выговорить иронично, язвительно, резко.