– Ванечка, соберись!.. Ванечка, вставай!..
– Пять! – вел счет судья. – Шесть…
Запорожский вскочил на ноги и поспешно поднял руки в боевое положение. По этим торопливым движениям было видно, что он думает не о нападении, а скорее о защите.
– Морячок, держись! – крикнул кто-то из болельщиков. – Отстреливайся одиночными!
Судья на ринге сделал шаг назад и подал команду:
– Бокс!
Но едва бойцы сошлись, как глухо прозвучал звук гонга, оповещающий об окончании второго раунда.
– Стоп! – крикнул судья и поднял руки. – Расходись!
Запорожский, небрежно пожав плечами, принял бравый вид и не спеша пошел в свой угол. На этот раз он сел на подставленный табурет. Косиков быстро обтер лицо его мокрым полотенцем, сунул под нос флакон с нашатырным спиртом.
Третий раунд начался неторопливо, оба боксера не спешили форсировать события, зорко следили друг за другом. Один еще окончательно не пришел в себя и больше делал вид, что восстановился и готов вести поединок в стремительном темпе, но только ждет удобного момента для атаки. А другой, Миклашевский, зная свое преимущество, не спешил закреплять успех, был все время начеку, осторожен, внимателен и удерживал в своих руках инициативу, всякий раз решительно пресекал любое посягательство точными хлесткими одиночными ударами.
Постепенно к середине раунда бой разгорелся с новой силой. Шли последние минуты, и решалась судьба чемпионского титула. Даже не верилось, что за плечами у боксеров два тяжелых раунда, так легко они передвигались и стремительно атаковали. Запорожский, собрав остаток сил и призвав на помощь весь свой немалый бойцовский опыт, пытался каскадом атак вырвать победу. Но теперь и Миклашевский ему не уступал. Не отступал. И, погасив атаку, не давая передохнуть сопернику, сам шел вперед.
Гонг прозвучал тихо, почти неслышно. Судья на ринге буквально втиснулся между разгоряченными, тяжело дышащими соперниками и растолкал их:
– Все! Бой окончен!..
Боксеры секунду-другую ошалело смотрели друг на друга, потом с них слетел накал схватки, оба устало улыбнулись, как улыбаются люди после тяжелого труда. Миклашевский дружески протянул руки для пожатия, но Запорожский обнял лейтенанта и проводил до угла. Зал грохотал и гудел от аплодисментов и выкриков. Запорожский, обнимая Миклашевского, шептал:
– Не радуйся, салага… Тебе просто пофартило. Я вывихнул палец. Мы еще стукнемся!..
Миклашевский не успел ничего ответить, ибо так неожиданно прозвучали слова. Иван панибратски хлопнул его по плечу и удалился к своему тренеру.
– Что он тебе сказал?
– Так, пустяки… Снимите перчатки.
– Выкладывай! – тренер развязал шнурки и стянул пухлые рукавицы.
Миклашевский передал слова Запорожского. Тренер вытер мокрым полотенцем лицо, шею боксера.
– Проиграл и бесится!..
– Прошу на середину! – пригласил