"Милости просим, отец иноземный; себя покажи нам
В играх, в каких ты искусен, – но, верно, во всех ты искусен, —
Бодрому мужу ничто на земле не дает столь великой
Славы, как легкие ноги и крепкие мышцы, яви же
Силу свою нам, изгнав из души все печальные думы.
Путь для тебя уж теперь недалек…"
В это время раздается стук в дверь и входит мой тренер Николай Саныч, старая перечница, ему остается два года до пенсии. Пять лет он меня тренирует, но еще ни разу мы с ним не занимали первого места. Он смотрит подозрительно на мою не разостланную кровать и замечает:
– Где это ты всю ночь шлялся? Я пожимаю плечами.
– Час назад я заходил, тебя не было, ты пропустил тренировку.
– Но сегодня же соревнование.
– Вот и нужно было немного размяться. Андрей уже сделал пробежку.
Он нам никогда не дает пощады. Возможно, поэтому мы с Андреем никогда не выигрываем. Подойдя к ночному столику, Николай Саныч берет в руки книгу, читает заглавие и с раздражением бросает ее на прежнее место.
– Что-то я не уверен, что ты придешь сегодня первым, – замечает он с язвительной ноткой в голосе, глядя в окно.
– А я в этом уверен, – отвечаю я ему почти с вызовом.
– Ну-ну, я вижу, ты, как всегда, очень самонадеян.
Он стоит еще минуту у окна, смотрит на море, переваливаясь с пяток на носки и с носок на пятки. Я молчу. Затем он поворачивается и идет к двери, роняя на ходу:
– Посмотрим, сегодняшний день покажет, на что способен наш умник. Не опаздывай на завтрак.
После его ухода я подхожу к окну и тоже смотрю на море. Солнце уже поднялось над горизонтом и играет бликами на ослепительной водной дорожке. Впервые перед соревнованиями я не испытываю никакого волнения, напротив, несмотря на ворчливый тон Николая Саныча, меня охватывает радостное чувство нарождающегося дня и уверенность, что я сделаю все возможное, чтобы прийти к финишу первым. И еще я думаю, если бы у меня тренером была Татьяна Викторовна, то чемпионом мира я был бы уже на прошлых Олимпийских играх.
Некоторое время я пытаюсь сосредоточиться на чтении, но мне это не удается. Я выхожу в коридор. Недалеко от моего номера прямо на полу лежат четыре девушки-гимнастки с поднятыми вверх ногами. Среди них – черноокая медалистка. Татьяна Викторовна стоит рядом с ними в белом гостиничном халате и наблюдает за разминкой. Прижимаясь к стене, я прохожу мимо и здороваюсь со своей ночной матроной. Она кивает мне в ответ с улыбкой. Я ловлю на себе хлесткий, как бич, взгляд моей утренней черноокой спортсменки, лежащей на полу. Ее взгляд меня смущает. Я подхожу к лифту, нажимаю кнопку вызова и жду, не оборачиваясь. Когда лифт останавливается на моем этаже, я вхожу в него и смотрю, что делается за моей спиной. Мой взгляд опять натыкается на ее черные очи. Она сидит в позе лотоса, обхватив свою длинную правую ногу, поднятую вверх. Двери лифта закрываются, и я спускаюсь в холл. Отдав ключи от номера