Кладовка горгульи, отведенная ей родителями, располагалась через коридорчик из небольшой приемной-прихожей перед вместительной гостиной. В боковом отделении были еще семь комнат и запасной выход в хозяйственные помещения. Три самые большие комнаты использовались для проживания и отдыха прислуги, две – в качестве кладовок, набитые всякой хозяйственной всячиной, еще два помещения, одно – санузел, второе – небольшая кухня на тот случай, если хозяевам потребовалось что-то разогреть или приготовить заранее. Здесь же располагался бар, но сейчас он был пуст, потому что кто-то, и этот кто-то стоял рядом со мной, за сто лет опустошил все бутылки.
Комнатушка горгульи оказалась совсем маленькой. Три на три метра, с открывающимся узким высоким окном. На полу – плетенный лежак с перинкой, высокий и не широкий шкаф, украшенный зелеными фигурными вставками, для, опять же, всякой всячины, поскольку одежду она не носила. Безделушки, игрушки, камушки, больше похожие на сувениры. На одной стене – зеркало со светильниками по бокам, которое визуально увеличивало кладовку вдвое.
Даже при таких небольших габаритах комната казалась пустой.
– А где стол, где стулья, где непосильно нажитое добро?
– А зачем? – удивилась горгулья. – Главное, окно есть! Мы в казарме все вместе жили, спали на соломенных тюфяках. А это мне твои родители подарили, – присела она на плетеный лежак-диванчик. – И это, – указала она на зеркало.
Горгулью распирало от гордости.
Как немного кому-то надо.
Ну а что, я бы может тоже гордилась, если б мне предложили: тепло, светло и мухи не кусают. Туалет и душ напротив, на общей кухне помереть с голоду не дадут. Определенно она устроилась лучше меня.
– Я на твоем коврике спать не буду! – отказалась я от ее предложения. – И ты пойдешь со мной, а то я тут одна со страха помру.
Апартаменты родителей оказались огромными, с широкой резной кроватью. Одна дверь вела в купальню, вторая в туалет, три двери вели в гардеробные. Гардеробная отца – поскромнее. Из спальни по лестнице рядом с гардеробной отца, можно было сразу перейти в рабочий кабинет этажом ниже. Гардеробные матери состояли из двух смежных комнат по другую сторону спальни, с тьмой-тьмущей нарядов, украшений, обуви, косметики и прочими женскими штучками.
Среди прочего горгулья нашла альбом с фотографиями. Со мной, пухляшечкой. Такой очаровательный младенец с небесно-голубыми глазами и золотыми волосами, цвета выбеленной соломы. Да, я помню, в детстве у меня действительно были желтовато-белые волосы. Золотая коса, которую мать отрезала, когда не смогла ее расплести и расчесать, долго хранилась на чердаке. И почему-то сразу после этого волосы у меня почернели. За одну ночь.
Мама на фотографиях выглядела красавицей. Совсем как я в семнадцать, только глаза зеленые. Вздернутый нос, овальные правильные скулы, золотые волосы, черные брови вразлет, соблазнительные формы. Цвет глаз достался мне от отца. Он