– Здесь можно искупаться?
Темный обернулся, вскинув брови.
– Был бы рад посмотреть на это и даже поучаствовать, но нет. Озеро только кажется мелким, в действительности на дне метра полтора пыли и пепла, ставших илом, где живут очень негостеприимные змеи.
– Вообще у вас так много тепла и море вокруг… Можно купаться сколько хочешь, но я очень редко вижу плавающих.
– У высоких и темных не принято делать это вместе. Они хранят свою наготу, как великий артефакт. – Андре усмехнулся. – Другое дело асфиры. В их отношениях с водой столько радости и любви к жизни… Для них все что ни возьми свято, но вода особенно. Она очищает, поэтому в воде можно буквально все. Я понимаю, что просто обязан показать тебе высокие рощи южан, их красивую уникальную культуру, которую, скорее из зависти, недолюбливают такие, как я. Боюсь только, ты ни за что не захочешь возвращаться в душный недружелюбный Аданаар.
– Пожалуйста, покажите! Теперь понятно, почему Марко все же соглашался ходить со мной купаться, несмотря на горящие от смущения щеки. Все-таки он асфир.
– Бедный мальчик. Мог бы быть тихой, довольной своей канцелярской жизнью крысой, а теперь придется стать героем.
– Да, Анна устроила ему веселую жизнь.
– Не уверен, что дело в Анне. Вот что бывает, когда в твою жизнь приходят белые. Все взрывается, выворачивается наизнанку. Понятное ускользает, появляется море вопросов, то, на что можно было опереться раньше, начинает шататься, зато проступают другие, скрытые качества. Мало у кого получается совершить скачок с первого раза, да еще и с кем-то на руках.
– Оу… А я-то думаю, что со мной не так.
– Здорово, правда? Думаешь, что это твое проклятие, а это благословение.
На обратном пути я попросила учителя рассказать о той самой его работе, про которую ходит слишком много слухов, чтобы в них можно было поверить. Наши хадау шли рядом, не торопясь, иногда игриво бодаясь друг с другом. Господин Андре повернулся. Красное закатное солнце и две луны, огромные этим вечером, прятали от меня выражение его лица.
– Помогаю успокоить особенно неприятных жителей Адаламена по просьбе альянса и императора. Иногда сопровождаю важные караваны.
– А неофициально?
Он вздохнул.
– Когда-то эта пустыня цвела, не так, как зеленые холмы, конечно, но здесь жили звери и пели птицы. В детстве я вырезал деревянные кораблики и пускал их по звенящим извилистым ручьям. Кто-то или что-то вытягивает силу из всего живого. И для тех, кто не боится высовывать голову и смотреть по сторонам, очевидно, что мертвые земли разрастаются, а источник этого разрушения связан с горой Тонгамар и домом Омбран. Последние десять лет я пытаюсь разгадать эту загадку и найти, возможно, величайшего мага и величайшего глупца – Вилдьера. Ему сейчас, должно быть, около пятидесяти. Тщедушный и болезненный