… Я готовился пойти на party. Признаться, я дружил со спортом, и спиртным не баловался. Ну, пиво как-то пробовал – не понравилось. И всё. Но на этот раз в целях борьбы со стрессом я, ввиду отсутствия подруги, решил пить наравне со всеми: оторвусь на полную, а там – будь что будет. Может, мозги на место встанут.
Родители уже ушли в свою кампанию. Я достал бутыль со спиртным, понюхал. Пахло сивухой. В стране властвовал сухой закон, выдуманный непьющим придурком, и легальной продукцией мне разжиться не удалось ввиду отсутствия призывного возраста и денег. Да и отношения с предками были ни к чёрту. Поэтому я задействовал давнюю знакомую матери, тётю Марину, и выцыганил у неё бутыль самогона. «Крепкий, не обожгитесь…», – напутствовала она меня на прощание. Да ладно.
Разодетый в безвкусные импортные шмотки, которые иногда завозились в военторг (обитали мы в городке, вдали от «фарцы» и прочих изысков «совковой» цивилизации), с самогонкой под мышкой я заявился на хату. Девчонки наделали салатов и нарезали колбасу, мальчишки открыли шпроты и выставили спиртное на стол – обстановка была праздничная. Мою неприглядную тару с подозрительным содержимым задвинули пока подальше, за диван, а здоровый местный расстрига (все его называли Хома) осуждающе покачал головой: «Будете должны, Константин». Ну, буду так буду.
Девочки начали праздновать с вина, мальчики с водки – все, кроме меня, отнеслись к событию серьёзно, и ковшик с брагой по кругу не ходил, а слышался звон хрусталя. Некоторое время я страдал от собственной непутёвости, но потом развеселился, тем более что некая симпатичная одноклассница по имени Ира стала оказывать мне серьёзные знаки внимания. Она была чем-то похожа на Наташу… и этого описания, пожалуй, будет вполне достаточно. Я поухаживал за ней, сначала вполне невинно, пока мы не сплелись в довольно игривом танце, и тут в голове у меня зашумело, и я решил, что неплохо бы в отсутствии Наташки попрактиковаться. Подоспел Новый год. Все загадали желание, чокнулись, выпили… и столкнулись с дефицитом спиртного. Мне поднесли кофейную чашку с резко бьющим в нос содержимым и велели испить первым. Я выпил, крякнул, отказался от закуски и ощутил прилив сил и желаний. Тиская Ирку в смежной тёмной комнате, я, помнится, шептал: «Наташка, Наташка…», она слабо отбивалась: «Дурак, пусти, какая я тебя Наташка…», а потом вдруг мы оказались полураздетыми на полу и какое-то время тёрлись друг о друга, пока по невероятной, дикой случайности не кончили одновременно. В отношении себя я это понял по растекающейся в трусах жидкости, что же касается Ирки, то она явственно застонала и выдохнула: «Хорошо…» А мне вдруг стала плохо. Сначала я заблевал комнату, а когда на меня надели штаны и пытались засунуть ноги в ботинки, то и коридор. Домой я попал на плечах Хомы и Димона. Как выяснилось позже, во время моей транспортировки Хома обморозил себе ухо, испачкал новые джинсы и, с учётом того, что он ещё и убирал за мной на хате, я оказался должен ему по гроб жизни.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен