– Не ровен час, ты опять попадешь в беду.
– Что ты каркаешь! Оставь меня!
– Скажи, что ты больше не думаешь об этом, и я отстану.
– Да думаю я! Думаю! – Слава выстроил воронку, в которую скатились мои слова.
– Так что случилось во время той аварии?
– Я бросилась под машину, доволен? – меня трясло от злости.
Но что-то внутри меня говорило, что он задавал правильные вопросы. Вопросы, которые никто мне ни разу не задавал. Тогда, семь лет назад, родители списали происшествие на мою невнимательность, на то, что я проглядела красный. Матери было все равно, папа бы ни за что не догадался. Я не хотела жить без Тины, хотела вновь испытать, каково это, быть цельной, но для этого необходимо было умереть. Тина ждала меня, одна, ждала, когда мы вновь станем одним. Ничто не волновало меня больше этого. Я злилась, но не на Славу, а на Тину, за то, что она ушла.
– Пора тебе с этим разобраться. Ты знаешь, почему твоя сестра покончила с собой?
– Нет.
– И никогда не пыталась узнать?
– Накануне она поссорилась с молодым человеком. Но я никогда не верила в то, что это стало причиной.
– Отчего ты не выяснишь, что ее подтолкнуло? Может, тогда тебе станет легче?
– Мне никогда не станет легче.
– По крайней мере, у тебя будет ясность, которой тебе не хватает сейчас.
– Еще ты должен спросить, как так получилось, что я не знала, что происходит с сестрой.
– Тебе задавали этот вопрос?
– Нет, а должны были. Я не знаю, как это вышло. Мы с ней мало общались последние пару лет. Я думала, наш разлад – это самое тяжелое испытание в моей жизни. Она ушла сама. Это большой грех.
– Не во всех культурах. У ацтеков, например, была специальная богиня для самоубийц, Иш Таб. Самоубийство через повешение считалось подвигом. Стоики причисляли суицид к достойным поступкам, если он вел к свободе, японцы верили, что харакири – выход, когда оно способствовало сохранению чести и достоинства. Это вопрос моделей, принятых в обществе. Не больше, не меньше. Ты сама-то как относишься к смерти? Что для тебя – смерть?
– Это когда отрезают половину тела и заставляют жить с одной. Как ты пережил смерть родителей?
– Как любую другую. Ее не нужно переживать, пережевывать. Смерть есть смерть. Каждый станет подножным кормом, стоит ли устраивать по этому поводу столько шума?
– И собственная смерть тебя не волнует?
– Не больше, чем чужая.
Мы вышли на улицу. За окном, как бутон, увядала утренняя заря. Я закрыла глаза и сглотнула, проталкивая шерстяной клубок, раздражавший грудь, вниз по пищеводу.
– Я так не могу. Я хочу, чтобы никто не умирал, я хочу, чтобы мои близкие жили вечно. Я хочу, чтобы от меня никто не уходил. Я хочу…
– Ну, хватит, хватит. Пойдем спать. Тебе через несколько часов на работу. Кем ты там работаешь?
– Программистом.
– Каждый раз, когда слышу это от тебя, вздрагиваю.
– Я могу не ехать в офис, ноутбук у меня с собой.
– Тогда днем я не дам тебе работать.
Но