Реальные отношения сложились только с германо-австрийской миссией по делам о военнопленных, которая прибыла в Петроград после заключения соглашения о перемирии. В перемирие никто не верил, хотя Маркин вывесил на здании наркомата громадный плакат, оповещавший о прекращении боевых действий.
Миссию возглавлял граф Вильгельм Мирбах, который потом вернется в Россию в качестве немецкого посла и будет убит в июле 1918 года. Когда он приходил в наркомат, то всякий раз морщился при виде висевшего на стене портрета немецкого революционера Карла Либкнехта. Сотрудники миссии были лишены права свободного передвижения по городу. Гостиницу, в которой их поселили, охраняли мрачные и неподкупные латышские стрелки. Мирбах постоянно жаловался на притеснения, но наркомат оставался равнодушен к страданиям немецких и австрийских дипломатов, потому что такие же ограничения были введены в Брест-Литовске для прибывшей туда на переговоры советской делегации.
Мирбах даже пытался чисто по-человечески объяснить, что сотрудники его миссии «люди молодые» и нуждаются в моционе… Одного такого молодого человека, который все-таки выбрался в город, где-то изрядно поколотили. Но на это Мирбах жаловаться не стал.
Переговоры с немцами о судьбе военнопленных вели Александр Доливо-Добровольский, бывший директор правового департамента МИД, и Федор Петров, который впоследствии стал заведовать хозяйственным отделом наркомата.
Некоторые другие чиновники бывшего министерства завели разговор о возвращении на работу, но обставили это условиями, показавшимися новой власти неприемлемыми. Посему на здании наркомата появилось залихватское объявление: «Старых чиновников просят предложениями своих услуг не беспокоить». Набрали совсем новых людей. Всем объясняли, что иностранную политику государства будут определять не они, а Совет народных комиссаров.
Ставки жалованья были весьма демократичными: руководителям наркомата платили 500 рублей, водителям – 450, курьерам – 300.
1 декабря 1917 года в Наркомате иностранных дел насчитывалось 30 человек, к Новому году – больше 100, а в январе 1918-го уже 200. В аппарате наркомата собралась разношерстная публика: левые эсеры, анархисты… Несколько человек арестовали как белогвардейцев, а одного болгарина обвинили в том, что он немецкий шпион.
Народный комиссариат иностранных дел занял здание бывшего царского министерства на Дворцовой площади. Сам нарком и его секретариат по-прежнему находился в Смольном, в комнате номер семь. Это было время, когда Ленин и Троцкий работали в «четыре руки». Переехав в Москву, в Кремле они даже поселились друг напротив друга и поддерживали близкие, почти дружеские отношения.
Ленин занимался фантастическим делом – пытался своими декретами