Тот взял, равнодушно глядя в пол.
– О чем задумался, солдат? – спросил Номад, стараясь разогнать гнетущую тишину, и тут же пожалел о своем ироничном тоне. В глазах молодого парня вдруг вспыхнула ярость, граничащая с бешенством.
– Мы все погибнем… – хрипло выдавил Андрей.
Ему безумно хотелось жить, но он-то знал, что война охватила весь освоенный людьми космос. Ни он, ни кто-либо другой уже не могли остановить бешеного танца смерти. Лавина галактической войны сметет человечество, оставив лишь единицы таких, как он, – постаревших без времени ребят, обожженных и наделенных запоздалым пониманием сути вещей.
– А как хочется жить… – яростно выдохнул он.
Номад хотел возразить, но осекся. Он понял, что не знает нужных слов.
– Оставайся с нами, – наконец нашелся он. – Подумай, ведь тебе не хочется вновь стать одним из миллионов, идущих на смерть.
Андрей поднял голову.
– Спасибо. – В этом слове прозвучала горечь. Он залпом выпил содержимое бокала и, закурив, откинулся на спинку кресла, чтобы дым не летел к импровизированной колыбели.
– Мы все эгоисты, – внезапно сказал он, словно продолжая оборванную мысль. – Мы как чума. И только, вляпавшись в дерьмо, начинаем барахтаться, постигая извечные ценности, которые открыты за тысячи лет до нас…
Номад вдруг разозлился:
– Это ты, философ, извини, загнул. Ты не забудь, что защищал свои планеты. А если не веришь мне, посмотри на пацана. Я видел его родителей, расстрелянных в упор! Пацифизм хорош только до определенной степени…
В этот момент корабль потряс удар.
Реанимационную камеру качнуло, Номада сбило с ног, и его проклятия смешались с плачем проснувшегося мальчика. Палуба под ногами вибрировала.
– Скафандры! – приказал он, вскочив, чтобы бежать в рубку.
Андрею не нужно было повторять дважды. Корабль еще раз тряхнуло. Где-то гулко взвыла сирена.
…Когда он вернулся в отсек с тремя скафандрами высшей защиты, Номада там уже не было, лишь малыш заходился беспомощным криком в своей колыбели. Схватив цилиндр индивидуальной аптечки, Андрей сделал ему укол снотворного и стал натягивать скафандр. Пока он возился с магнитными застежками, ребенок в последний раз судорожно всхлипнул и затих, безвольно опустившись на дно реанимационного саркофага.
Андрей бережно поднял маленькое тельце и уложил его во второй скафандр. Включив автоматическую подачу кислорода, он убедился, что все работает исправно, и наглухо застегнул крепления. Скафандр слегка надулся, вспыхнул голубой индикатор на предплечье, что означало нормальную герметизацию.
Теперь уже по всему кораблю неистово выли сигналы тревоги.
– Номад, что у тебя, ответь! – спросил Андрей, включив коммуникатор.
– Не могу разобраться. Вижу какой-то отблеск на броне соседних кораблей. Хьюго не отвечает. Радар показывает приближение