Прежние механизмы глобального регулирования уходят в прошлое, уступая место новым проектам и практикам. Эти процессы происходят на фоне снижения их управляемости, роста неопределённости и дестабилизации обширных регионов планеты. В условиях формирующегося полицентричного миропорядка усиливается конкуренция в деле создания современной системы глобального управления.
В этих условиях в центре научных дискуссий находятся феномены глобализации и глобального регулирования, их взаимосвязь. Если первый феномен мы рассматриваем как данность, которая находится в непрерывном развитии, то второй – как «большую идею», которой предстоит либо ещё воплотиться в жизнь, либо остаться недостижимой[5]. Если прибегнуть к сознательному упрощению, то глобальному управлению / регулированию (в отличие от неуправляемого и хаотичного мира) можно придать три конфигурации: с пирамидальной структурой, ярусной и сетевой.
В первом случае цель состоит в том, чтобы одному-единственному субъекту международных отношений играть роль бесспорного лидера, другими словами – гегемона. Во втором – чтобы создать коллективную систему управления миром, в котором последний делится на несколько категорий более влиятельных и менее влиятельных, но формально равных государств. Организация Объединённых Наций стала первой в истории человечества достаточно успешной попыткой направить развитие международных отношений по этому руслу. Создание ООН и современное международное право, тем не менее, не привели во второй половине прошлого столетия к активному развитию полицентризма, ростки которого длительное время были подмяты соперничеством двух сверхдержав. После окончания холодной войны утверждение полицентризма как жизнеспособной и эффективной системы стало зависеть от способности международного сообщества выстроить глобальное управление или по хорошо знакомому ярусному принципу, но на новых принципах, или по более амбициозному и новаторскому – сетевому.
Попытки воплотить в жизнь одну их трёх перечисленных конфигураций не предпринимались ранее XX столетия. До него мир был глобальным с точки зрения освоения европейцами водного и сухопутного пространства Земли. Но наиболее мощные образования – империи Нового времени – не претендовали на глобальное управление в современном смысле этого слова. Более того, опыт истории свидетельствует, что с эпохи Великих географических открытий, т. е. со времён, когда человек опытным путём обрёл полноту знания о мировом пространстве, и до XX столетия, лидеры прошлого предпочитали делить мир между собой, претендуя на собственное