– Входи, входи, милая, – встретил Иванну белобородый Евсей, едва переступила она порог его лавки. – Принесла ли что? Покажи, порадуй старика торговца.
Иванна опустила руку в берестяной короб, подвешенный к поясу, подцепила за дужки медные чечевички, покачивая на пальце, протянула Евсею. Красные с жёлтым и синим крапом финифтяные цветы вспыхнули наподобие самоцветов.
– Узорочье, – тихо проговорил Евсей. Он бережно принял подвески, задержал на ладони, любуясь. – Сказывал один торговый гость, что после цареградской финифти во всём мире на первое место выходит русская. Гордеева работа подтверждает эти слова. Много ли он вам, сиротам, на прокормление таких чудес заготовил?
– На наш век хватит, – опустив глаза, ответила Иванна.
Никому Иванна не говорила, что отцовым наследством были не поделки, что передал он другое богатство: финифтяное рукомесло. Кто станет покупать девичьи забавы? И поглядеть-то не захотят, а Гордееву работу всякий с радостью купит.
– Узорочье, – повторил Евсей, пряча подвески в обитый сукном сундучок. – Хоть сейчас на подворье беги, государыне-княгине показывай.
– До самого Суздаля будешь бежать?
Кузнецова дочь держала себя скромно. На торг приходила после полудня, когда схлынет народ. Поздоровается кто с ней – поклонится в пояс, спросят – ответит сдержанно, первая разговор не начнёт. Теперь же, когда про Суздаль заговорила, глаза подняла и усмехнулась весело. Верно, представила грузного Евсея прытко бегущим по лесной дороге.
– Суздаль далеко, княжье подворье близко, – старый купец удивлённо покачал головой. – Или ты, лесовичка, в самом деле не знаешь, о чём все владимирские галки благовестят?
– Расскажи, сделай милость.
– Святая икона чудо явила и коней придержала.
– Слышала. Что ж из того?
– А то, что князь Андрей Юрьевич вместе со всем двором назад воротился, во Владимире будет жить.
С торга Иванна вернулась обеспокоенная. Солнце повисло над дальними елями, готовясь скрыться за зубчатой чёрной стеной, а Дёмка с Апрей ещё не вернулись. Дёмка и прежде не раз выходил из леса затемно, скажет: «Прости, что заставил ждать, за дальнее урочище ходили», – и выставит туесок душистого мёда, отбитого у диких пчёл. Или вбежит с охапкой жёлтого зверобоя, закружится, запоёт: «Трава зверобой от всех недугов, семи братьям-богатырям верная подруга». Дёмка – лесной человек: по болоту пройдёт, как посуху, на дерево белкой взлетит. Не беспокоилась бы Иванна, если б не весть, полученная от Евсея. Она-то думала, что князь далеко, а он оказался рядом. Ехал в Суздаль – приехал назад, во Владимир. Что, если князь не выкинул из головы вчерашнее и примется ворошить «чудо»?
Иванна бросилась в лес. У старой берёзы с двумя стволами тропа распадалась натрое. Можно было, спрямив петлявшую в обход дорогу, выйти через тайное урочище к берегу Клязьмы; можно