Советские дипломаты и московские визитеры различных уровней, посетившие в это время Афганистан, даже не пытались скрывать своего удовольствия по поводу наступления Дауда на «исламскую реакцию». В Москве крепла уверенность в том, что «красный принц» – как окрестили его некоторые журналисты, – опираясь на поддержку просоветски настроенных молодых афганских политиков и помощь нашей страны, будет строить в Афганистане если не социализм, то, по крайней мере, такое общество, где друзья Советского Союза станут активно влиять на принятие политических решений. Другими словами, возникла химера «советизации» Афганистана.
Однако такая перспектива, кажется, вовсе не входила в планы Дауда. На самом деле он не желал менять фундаментальные устои, сложившиеся в течение многих веков. Как истинный националист, он глубоко чтил эти устои и хотел, чтобы проводимые им реформы не разрушали сформированную политическую систему, а лишь улучшали ее. В своей внешней политике Дауд стремился балансировать между сверхдержавами, извлекая при этом максимум пользы для своей страны. «Он прикуривает американские сигареты советскими спичками», – шутили по этому поводу в Кабуле. Поэтому, как только Дауду удалось расправиться с радикальными исламскими группировками, подавить мятежи национальных меньшинств на севере страны, он тут же решил избавиться от «министров-советистов», своих бывших соратников по государственному перевороту.
В результате в 1974-м и 75-м годах министерских и других высоких постов лишились многие члены Народно-демократической партии Афганистана. Кто-то из них был направлен послом за рубеж, а кто-то остался без работы. Наибольшее унижение пришлось испытать активному участнику даудовского переворота военному летчику Абдул Кадыру, который с поста командующего ВВС был отправлен на пенсию, а затем назначен на унизительную должность начальника армейской скотобойни. Сразу же после этого,