– Решил пирожком перекусить, вишнёвым, пока дамы не видят, хе-хе. – Эликс, какой-то неуклюжий, словно спросонья, нашарил в ящике штопор. – А раз ты приехал, так винца вместе выпьем. Я думал, ты опоздаешь, как всегда.
Артём умиротворённо осматривался. Телевизор работал без звука на канале Discovery, огромный экран с полавтомобиля длиной зеленел, подобно окнам напротив, – американские исследователи в штормовках сновали на фоне иноземных лесов.
– Сейчас с Сухоручкой столкнулся. – Артём дал Эликсу приглянувшуюся ему бутылку. – Что он у тебя делал-то? Мог бы и деньги захватить.
– Деньги, Артём, – твёрдо сказал Эликс, – возишь ты. Не хватало ещё, чтобы он такие суммы в своём дырявом пиджаке по электричкам таскал. И потом, до условленного понедельника ещё три дня.
– Ой, ладно, можно подумать, я в бронежилете инкассатора езжу, – проворчал Артём. – А так бы хоть не вставал в понедельник в такую рань.
Эликс налил себе и Артёму вина, они вышли с бокалами на выложенную плиткой ступенчатую веранду, где стояли стол и стулья из зелёного пластика. Ступени, как в воду бассейна, спускались в густую неподстриженную траву. Чуть поодаль, изогнув шеи, возвышались над травой стеклянные, точно сделанные изо льда, из сосулек, фигурки оленей. Артём смотрел на деревья. Если бы не пыльный зелёный пластик и не пол веранды под ногами, можно было бы почувствовать себя даже не на опушке леса, а в глубине, на сказочной поляне.
– Ты знаешь, что ты хиппи? – Артём поцокал ногтем по ножке бокала. – Чистый хиппи. Я уверен, американские бывшие хиппи, взявшиеся за ум и разбогатевшие годам к пятидесяти, выглядят так же, как ты.
– Американским дедушкам-хиппи уже давно за семьдесят. А про меня уж что говорить. В молодости я кем только не был.
– Не был разве что геем.
– Вот уж что миновало! – вздрогнул Эликс. – Женщин всегда как-то было достаточно.
Артём наблюдал, как светящееся крохотной радугой насекомое проползло по рукаву футболки Эликса, перескочило на бороду и затерялось среди нитей цвета инея.
– А на хиппи, знаешь, я бы и сейчас молился, если бы не их страсть к ЛСД и всякой наркотической дряни, – сказал Эликс. – Без этой дурной составляющей их движения они могли бы быть историческим образцом.
– Кстати, ты любишь Grateful Dead? – спросил Артём.
– Были в молодости пластинки, но не переслушивал.