– Я не снимаю с себя обязанности ведущего ученого в исследовательской группе. Я просто прошу у вас еще немного времени, – сказал я.
– Его больше нет. С каждым прожитым днем паника среди населения возрастает. Звонки из ВОЗ и правительственных администраций разрывают мой телефон. Я не хочу повторения Эболы и Зика, в конце концов, опыт борьбы с ними должен был нас научить тому, что люди склонны преувеличивать серьезность заразы, а СМИ лишь подогревают сковороду. Отменяйте карантин и наблюдайте за пациентами в дневном стационаре. Они по-прежнему будут в вашем ведении, просто вы будете изучать их незаметно для публики – на дому. А мы тем временем начнем производство препаратов, – сказал Альфред.
– Что Вы будете делать, если в дальнейшем обнаружатся новые критические особенности вируса, а Ваши препараты уже вовсю будут использоваться населением? – спросил Генри.
– То же, что и всегда. Введем изменения в состав и назовем улучшенной формулой. Приставки «ново-», «ультра-», «мега-» всегда работают безотказно на мнение потребителей, – ответил Вейнер.
Ну разумеется! Он знал все о маркетинговых ходах и ничего о медицине.
– Я подумаю над Вашим предложением.
Я встал и уже готов был выбежать из кабинета, как Вейнер меня остановил.
– О нет! Погодите. В независимости от того, захотите ли Вы остаться или уйти с поста ведущего исследователя, сегодняшний день будет запечатлен, как историческая дата!
Меня заставили вместе с Генри встать на фоне эмблем Сандоз и Фармчейн, установленных на входе в здание исследовательского центра. Альфред Гласс стоял сбоку от статного высокого Генри, задержавшего дыхание. Сухощавый сутулый Вейнер Граф пожимал мне руку, пока продажный журналист щелкал фотоаппаратом.
– Улыбайтесь, доктор! Побольше радостных эмоций! Представьте, что Вам подарили щенка! – он сделал около сотни кадров, и все это время мне хотелось раскрошить ладонь Вейнера в своем кулаке.
Исследователи в белых халатах и бизнесмены в дорогих черных костюмах – эта унизительная фотография разнеслась по всем уголкам мира в газетах, журналах, новостных веб-сайтах. На следующий день весь мир увидел мое лицо и запомнил, как героя. Именно тогда мы с Кристиной стали пропадать в лаборатории с утра до ночи, чтобы не натыкаться на соседей и почтальонов, уверенных в своей обязанности пожать мне руку, как гению, спасшему человечество от очередного смертельного вируса.
– Если у пациентов начнутся осложнения, все шишки полетят в нас, – сказал тогда Генри. – Никто и слушать не будет, что нас прессовали!
У нас не было выбора. Мы могли уйти из проекта, и тогда другие исследователи продолжили бы нашу работу. Но им бы потребовалось несколько недель, чтобы вникнуть в наши разработки. А если моя фотография уже летает с новостью о том, что лечение найдено, то какая разница?
Я остался в проекте. Как сказал