Мимо внимательного взгляда Макса не прошло незаученным то, что глаза Милены оставались такими же потухшими. Девушка при нём не раз себя корила, что бросила свою мать, а та вскоре погибла. Определённо, ей хотелось, чтобы всё было иначе. Так что, радость оказалась напускной.
– Поздравляю, ты – большая умница! – отметил Максим, и после небольшой паузы, снова спросил, – Ты звонила ему?
Подразумевалось упоминание именно её отца, с которым Милена не стремилась поддерживать отношения с тех самых пор, как узнала об ужасной гибели матери. Ей казалось, что и на нём лежит большая ответственность за преждевременную смерть жены. Хотя не было доказательств, что мать совершила самоубийство или что её убрали из-за желания отомстить Грачеву за столь рьяную отдачу своей работе.
– Нет, и не испытываю желания.
Атмосфера за столом испортилась, в чём Макс заслуженно упрекал себя. Зная об упрямстве Милены, он мог бы не напоминать. Вдобавок запеканка потеряла вкус, и выражение лица Леры ясно давало понять, что она сердита на брата за опоздание к ужину. Ещё один уголёк в топку обиды.
После ужина Макса вызвался проводить Милену до дома, который она снимала с тремя девушками-ровесницами. Ему по-прежнему не давало покоя ее прохладное отношение к собственному отцу.
– Милена, ты же знаешь, что мы с Лерой несколько лет как сироты. И мне так не хватает родителей…
– Мне тоже не хватает мамы. Всё-таки мы плохо общались в последние разы. Она ужасно восприняла новость о желании жить своей жизнью. Для неё я всегда оставалась маленькой беззащитной девочкой.
– Но у тебя есть отец, за что ты так с ним?
Милена так закатила глаза, что едва не упала, споткнувшись о бордюр.
– Опять ты начинаешь! Я не хочу говорить о нём!
– Но ты же несправедлива к нему! Смотри, чтобы ты не пожалела об этом потом, как сейчас – после гибели матери.
– Да? А почему он допустил маминой гибели? Нет, для меня он уже умер.
– Милена!… – начал было Максим, но та уверенным жестом остановила его. Она ему слишком нравилась, чтобы он продолжал перечить.
– Знаешь, дальше я пойду сама. Спокойной ночи.
И она ловко увернулась от его объятий и быстрее посеменила в свою сторону, игнорируя его прощальные слова вдогонку.
Его озадачила такая реакция на едва начавший разговор. Затаить глупую обиду на единственного живого родителя – было выше его любых пониманий. Он стоял на том же месте, следя за торопливой походкой Милены. Вскоре она скрылась, и он постояв дополнительных пять минут, развернулся обратно.
Дома он вспомнил, что собирался поискать информацию о том, что сегодня узнал. Благо, Лера уже давно спит в своей комнате, и ему никто не помешает.
Этому вечеру суждено было стать для него бесповоротным пунктом.