Горину уже было всё равно. Он уже просто сидел на пне. Мёрз. И глядел в постепенно чернеющее небо.
III
Ночь окутала его своим ледяным, шуршащим и пугающим черным одеялом. Горину хотелось разорвать ночь – хотя бы криком или стоном, хотелось напомнить миру, что он ещё жив, хотя и почти превратился в сосульку…
Вокруг не было видно ничего, кроме смутных сероватых теней. Горин пристально вглядывался в них, ища какого-то тайного смысла. И вдруг ему показалось, что с одной из сторон доносится тихий протяжный звук. Нет, кажется, даже мелодия…
Горин уже не сказал "Не может быть", потому что ничего из того, что с ним происходило, быть не могло. Он просто вскочил и зашагал туда, откуда была чуть слышна эта музыка. Зашагал, выставив вперёд руки, чтобы не наткнуться лбом на дерево.
Музыка вроде бы стихла. Горин в испуге замер и прислушался. Вот снова зазвучала – в той же стороне. Горин пошёл быстрей, обо что-то непрестанно спотыкаясь… Музыка стала громче.
И вдруг Горин понял, что стоит перед стеной.
Это был сруб бревенчатого дома. Горин вцепился в него пальцами, не в силах поверить. Это была соломинка, за которую хватается утопающий. Единственный ощутимый, реальный, настоящий объект в этом проклятом фантастическом мире.
Горин на ощупь побрёл вдоль стены и нашел дверь. Постучался. Потом понял, что открыто, и ввалился внутрь.
IV
Роз-то, роз! Тюльпанов, лилий, гладиолусов! Шелка, атласа, бархата! И свет, и музыка со всех сторон!
У Горина закружилась голова от благоухания и радости. А ещё больше – от контраста между цветочным раем, куда он попал, и оставленным позади лесом, полным чёрного холода.
Горин прикоснулся к розовой шёлковой занавеси. Это был не сон. Горин улыбнулся. Зал был огромным, и конец его терялся в каких-то ветках, усыпанных цветами и яблоками. А также другими, более экзотическими фруктами.
– Есть кто дома? – спросил Горин.
Никто не ответил. Горин разулся, оставшись в носках, снял куртку и повесил её на проходящую над головой причудливую ветвь. Прошёлся по мягкому ковру. Подивился на свет, пробивающийся со всех сторон словно бы сквозь стены. Огляделся. И, решив, что ничего страшного от этого не случится, сорвал с одного из небольших деревьев яблоко. Откусил. Вкус был божественный.
Горин опустился на край обитого синим бархатом дивана. И откинулся на спинку, упиваясь блаженством, проникающим в него сразу через все органы чувств…
Потом вдруг ощутил, что его кто-то легонько тронул за мизинец.
Возле Горина, поджав под себя ноги, сидела белокурая симпатичная девушка ростом сантиметров в пять.
V
На ней было платьице, сшитое из нескольких розовых лепестков. Она смотрела в глаза Горину и что-то шелестела губами. Горин улыбнулся и протянул к ней руку. Она вздрогнула и сжалась в комок.
– Надо же, – сказал он, –