Ещё через какое-то время, когда опьянение схлынуло, я обнаружила себя на кухне курящей в форточку. Оглянулась на изгвазданный стол. Надеюсь, Елена Петровна не попытается свалить уборку здесь на меня, я точно никого сюда сегодня не звала.
За стенкой, в большой комнате, орали и галдели, а меня потянуло на лирику. Вспомнился Марк, его жаркий взгляд сегодня, тени, подчёркивающие скулы, делающие лицо ещё скульптурнее и притягательнее. Хватка руки на запястье, а потом тепло его тела, фактически прижавшего меня к двери. Я фантазировала, как он подходит, сначала просто смотрит на меня, прожигая взглядом, потом кладёт руку мне на затылок, другую на талию, властно притягивает к себе – и целует, с силой раздвигая губы языком. Так же жарко и жадно, как смотрел.
Правда, дальше я даже в воображении не заходила. Почему-то стоило представить, как мы с ним спим, как на следующее утро он быстро исчезал и появлялся в моей голове уже под руку с другой.
Я затушила окурок на блюдечке. Ванькина маман не курила и вообще была поборницей трезвости, так что пепельниц в этом доме не водилось, но наша пьяная компания клала на это большой прибор.
Тут на кухню, пошатываясь, ввалился Ванька.
– Санька-а-а, – заканючил он, увидев меня. Распахнул объятия: – Вот я тебя так люблю. А ты меня совсем не любишь?
Я соскочила с подоконника, пока он не опрокинул меня в окно. Попыталась ускользнуть от его рук, но Ванька поймал меня, припечатал к холодильнику и пьяно вопросил:
– Я же твой друг?
Его большие горячие ладони жгли сквозь тонкую ткань майки, а дверца холодильника, напротив, морозила спину.
– Блин, Вано, ты набрался, – я попыталась снять с себя его руки. Фигушки. Только крепче сжимает, рёбра скоро заскрипят уже.
– Нет, вот ты скажи, – продолжал он пьяно. – Я же твой друг? А почему тогда ты меня не любишь?
– Друг-друг, только успокойся. Отпусти меня.
– Санька-а, – не слушая, он полез целоваться.
– Вано, прекрати, – я отворачивалась, как могла.
Он проехался губами по щеке, по шее, закачался, потеряв равновесие. Воспользовавшись этим, я нырнула под его руку и кинулась к двери.
– Эй! Стой! – он погнался за мной, но стол внезапно выскочил ему под ноги – ну то есть, для Вано это, видимо, выглядело именно так. Он врезался в край столешницы, одна нога запнулась за другую, он свалился на пол и сел там, растерянно крутя головой.
Пока он не пришёл в себя, я сбежала с кухни. Заглянула в большую комнату, под шумок вытащила из шкафа своё одеяло. Вечеринка вечеринкой, а вставать мне в восемь. Лягу в комнате Ванькиной сестры, раз уж мою заняли. Лишь бы сам Ванька не впёрся ночью. Но, думаю, спьяну он и не сообразит, что я куда-то подевалась.
Тем не менее раздеваться я не стала, легла поверх покрывала, накрылась принесённым одеялом. Остро пожалела, что на двери нет ни задвижки,