Мне было тяжело спорить с такими доводами. Поэтому больше вопросов я не задавал. Но мне это не льстило. Я никогда не хотел иметь большое количество женщин. Я всегда боролся за любовь одной женщины. И каждый раз эту любовь я погружал в новый сосуд. И хранил его, лелеял, любил, пока сосуд не разбивался. И в этот раз все произошло точно так же. Я не знаю, что она делала в мое отсутствие и с кем. Меня это уже не волновало. Она говорит, что любит меня, но я больше не верю. Даже если и сильно напрягаю эту свою веру – ничего не выходит. Я не могу заставить свое сердце снова биться в такт ее сердца. В романах это описывают, как конец любви, влюбленности и т.п.. хренотени. Теперь мне ничего не остается, как идти от нее дальше. Дальше на восток, на запад, на север или юг. Просто идти. Я не хочу видеть ее слез. Но пусть лучше так, чем она увидит мои.
Четыре года вместе – этого вполне достаточно, чтобы что-то вообще понять. Я имею ввиду, понять, есть ли в твоем сердце любовь. Если нет, тогда не стоит морочить никому голову. А просто взять и съебаться нахер. Но для этого требуется мужество. Ибо мужик, – это только слово. Мне приятно видеть ее улыбку, ее ноги, ее глаза, ее непохожую на все вагину; ощущать запах ее волос, прикосновений ее нежных рук. Но у меня такое впечатление, что все это лишь издержки прошлого. Правильнее будет написать – излишки прошлого. Потому что это все лишнее, пройденное и давно ушедшее…
Мне тяжело вспоминать наши с ней прогулки в Люксембурге, Страсбурге, Львове. Я вижу, что там никогда не было любви. Мы были слишком тупыми, чтобы уметь любить. Это была не любовь с моей стороны. Это был комплекс неполноценности. Это была не любовь с ее стороны. Это был страх одиночества…
И сейчас я взялся за письмо, чтобы отпустить ее, и, наконец, позабыть… Хотя это и маловероятно…
2
Я познакомился с Анной, когда мне было 22. Это произошло благодаря случайности, если случайность можно так называть и она никоем образом не относится к участи в этом мире. Анна тогда только заканчивала школу. А я на тот момент был сентиментальным закомплексованным дрочилой, без шанса на успех в чем-либо. В любви уже тогда мне не везло. И я решил заделаться этаким социальным моллюском, – получить образование, устроиться на стабильную работу, и ходить на нее с серой улыбкой и мертвыми глазами. Тогда еще я был достаточно глуп и не помышлял о самоубийстве. Екатерина в ту пору ушла от меня под порывом ветра и широких пол юбки. Ее милая мордочка притягивала к себе второсортных мужичков с коровьими глазами и средним кошельком. Катя не могла со мной находиться более. Для нее три года оказались плачевным испытательным сроком нашей совместной любви, походившей на плод больного воображения. В ее захудалом сердце всегда оставалось место для кого-то еще, помимо меня. Я, конечно, не мог с этим мириться, и решил попытать счастье в иных мягких и розовых местах. Этим местом оказалась маленькая красотка с изяществом Богини и походкой самой грациозности, мать ее… Эта хитрая