Он был в палате с другими парнями и мальчишками, которые играли в карты.
– О, Сойка бабу привел! – загоготали двое, находившиеся ближе всего к двери.
– Не называй ее так! Ребекка, пойдем-ка лучше в коридор, – Дима схватил меня за руку и потащил наружу.
Мы сели на небольшой диван и стали ждать.
– Смотри, это они? – Дима указал на фигуры, которые я заметила задолго до него.
– Да, – выдохнула я.
Внутри меня все словно вытянулось в струну, которая тут же лопнет, даже если ветер просто дунет в ее сторону.
Вот они! Интересно, а мама все еще пахнет розами и шоколадом? А папа сигарой? Такой терпкой, с ментолом. Еще все время хочется чихать…
Я закрыла глаза и втянула носом воздух. Он, запах, был таким родным, что мне даже не хотелось его выдыхать.
В один момент мне показалось, что я вот-вот задохнусь от счастья. Я еле удерживала себя на месте. Мне хотелось подбежать к ним и не выпускать из своих объятий, мне хотелось, чтобы, как в детстве, папа закружил меня по комнате и засмеялся вместе со мной. Боже, как же я скучала по его басовитому смеху.
Но я продолжала сидеть, нервно теребя хлопчатобумажную ткань сорочки.
Дима встал и невыносимо медленно подошел к родителям. Он крепко обнял маму, и я была уверена, что он сейчас уткнется носом в ее белокурые волосы, чтобы насладиться их запахом, но он этого не сделал. Обняв ее, он пожал папе руку, а тот похлопал его по плечу. Дима стал между родителями и сказал им что-то очень тихо, а потом пожал плечами.
И тут они посмотрели на меня. У меня не получилось прочитать эмоции в их взглядах – чувств было слишком много. Все во мне испугано замерло, я бы даже закрыла глаза, но я не могла сделать это. Я даже моргать не могла, я лишь жадно вглядывалась в каждую мелочь на их лицах.
– Вы что, ее знаете? – также ничего не понимая, Дима хлопал глазами. – То есть вы… она… Черт, возьми! Вы что, ее помните?! Что происходит?…
Его вопрос остался без ответа.
Первым очнулся папа, он как-то неуклюже подошел и встал на колени рядом со мной, крепко обняв. Рядом тут же появилась мама, пытавшаяся подавить рыдания, что у нее плохо получалось. А вот папа себя не сдерживал. Да и я тоже.
– Бекки, Бекки, это правда ты?
Я не могла говорить. Мое горло сдавило так, что я не могла выдавить и звука. А еще мне кружилась голова. Я просто забыла дышать.
Может ли мое сердце разорваться? Сейчас оно болит так, словно это вот-вот произойдет. Как жалко, что у меня только две руки! Как жалко, что они такие крохотные, такие слабые, они не могут обнимать так, чтобы каждый понимал, как сильно я его люблю!
Немного придя в себя, я не смогла удержать в себе вопрос, мучивший меня уже более пяти минут.
– Как так получилось, что вы меня помните?
– О, детка, мы… – мама вопросительно посмотрела на папу.
– Говори, чего уж тут…
– Своровский убил