…Я сидела, задумавшись о чем-то своём, о девичьем, когда рядом со мной кто-то, сдержанно кашлянув, спросил:
– Вы не будете против, если я нарушу ваше уединение?
Я подняла взгляд и увидела, что сбоку от моего столика ожидает ответа мужчина лет сорока – сорока пяти. Плотный, чуть выше среднего роста, шатен с седеющим ёжиком волос. Спокойная, не броская одежда: темно-серый вязаный пуловер, бледно-голубая рубашка и галстук в тон к пуловеру. На первый взгляд, не маньяк и не альфонс, а к прочим я индифферентна.
– Нет, не буду, – ответила я и отвела взгляд.
Тут как раз официантка принесла мне салат, и я занялась им.
Мужчина оказался острословом и, поскольку ему нечем было заняться до выполнения заказа, то принялся развлекать меня байками на всевозможные темы. Справедливости ради замечу, кое-что меня действительно ужасно веселило, а поскольку в его балагурстве не было и намёка на начинающееся ухаживание, а лишь бьющая через край общительность, то я и не выказывала неудовольствия, а напротив, позволила себе поддержать трёп.
Звали мужчину Григорием, и был он профессиональным фотографом. А в подтверждение сказанного он продемонстрировал мне на планшете некоторые свои работы под названием «Осень в Царском Селе». Слов нет, снимки были превосходны – безбрежная синь неба, золото куполов, багряные клёны, потемневшие дубы и бесстыдно оголяющиеся берёзы. А главное, в них чувствовалось настроение. В общем, я получила истинное удовольствие. Но вот обед закончился, мы попрощались, и я направилась в институт в самом благодушном настроении…
…На оставшихся трёх фотографиях также «позировали» я и Григорий. На снимках играли блики, потому что съёмки велись через витринное стекло (с улицы), но тем не менее все было хорошо различимо. Вот он что-то вещает с серьёзным видом, вот он протягивает мне планшет с фотографиями, а вот мы вместе весело смеёмся.
– И что? – недоумевая, вернула я фотографии Черкасову.
– Да вот, очень хочется знать, о чем вы так мило беседовали, – ответил Миша и выжидательно уставился на меня.
– Не пОняла, – с ударением на первом слоге протянула я и в поисках поддержки взглянула на Красовского.
Но последний вновь как-то криво улыбнулся, словно у него зуб разболелся.
– В чем собственно дело, Михаил Александрович, – насторожилась я. – Давайте не будем играть в недомолвки. Для начала я хочу знать, почему вас интересует моя личная жизнь?
– Валерия