Так и есть, все становилось ясным! Дженнифер, нешуточный экстраверт или, быть может, нимфоманка, не должна путешествовать одна. Она может броситься в объятия первому попавшемуся. Этот негодяй Гарри задумал гнусный план. После скандала в Вене быть обвиненным в том, что я заставил девушку из высшего общества переспать со мной… Австралия была все ближе и ближе.
– Возьмите себя в руки, иначе я немедленно вас покину.
– Я все вам объясню, – сказала она. – Не выйти ли нам на террасу передохнуть немного?
Мне тоже нужен был воздух. Подарок оказался отравленным. Гарри еще раз принял меня за дурака. Она увидит, эта возбужденная самка, как быстро я отделаюсь от нее. В такт музыке мы продвигались среди танцующих, расступавшихся перед нами, по направлению к стеклянной двери. Мы пересекали территории, занятые переодетыми людьми: тут и там видели то улыбку, то упрямый взгляд, слышали болтовню то по-немецки, то по-английски. Поток слов. Я чувствовал западню! Чего хотели, по правде говоря? Наблюдатель, телохранитель, случайный сопровождающий, любовник, посланный к этой девушке, чтобы ее соблазнить? Я даже предположил, что она была беременна и что меня хотят выдать за отца, убегающего от нее.
С террасы открывался вид на пейзаж, озаренный серебристою луной. На секунду я оперся на каменную балюстраду – мне хотелось подумать, – и я увидел вход. Вереница лакеев исчезла со ступеней, а внизу, справа, возле стоянки… два шофера вполголоса разговаривали на незнакомом языке.
– Это югославы, – сказала Дженнифер, – Мистер Уолстер, не надо бояться меня. Я была откровенна, и в этом неправа. Я слишком торопливо поступила. Надо играть комедию, если хочешь, чтобы тебя уважали.
– Несомненно, мадемуазель фон Гаген. Я очень рад, что познакомился с вами, но теперь должен уйти. Вы опасный человек… И для меня, и для вас. По нынешним временам надо быть осторожнее.
– Я была слишком прямолинейна, – повторила она. – Я вас отпугнула, извините меня.
– Вы побуждаете меня уйти.
Она была в нерешительности.
– Я была неправа, я думала, что вы менее недоверчивы. Вообще-то мужчины верят всему, что им рассказывают. Вы говорите Франкенштейну, что он красив, он и тает.
Она выглядела разумной, спокойной.
– Это не про меня, Дженнифер.
– Вы меня смутили, – сказала она. – Вот уже сорок восемь часов я думаю только о вас. Вы признаете это: Гарри привез меня позавчера, в последний день процесса в Вене. Я слушала вас, очарованная и взволнованная.
Тут мне как будто по голове ударили.
– Вы приехали на процесс? В Вену? Но зачем?
Она выдержала мой взгляд.
– Это идея Гарри. Мне понравилось, как вы выражаетесь, без переводчика, понравилась ваша деликатность. Гарри мне сказал, что ваша мать была австрийкой. Слушая вас, я испытала впечатление, что вновь вижу человека, которым я восхищаюсь. Вы говорили о молодой женщине из Брюсселя с такой чистотой и уважением…
Я все больше и больше поражался.
– Но какая причина заставила