– Утром краем уха слышал что-то в новостях, – прошипел Мэтью. Его лицо превратилось в жесткую маску, когда он поверх головы Робин посмотрел в сторону двери. – А вот и он. Твоя мечта сбылась.
Робин обернулась. Страйк, пригнувшись, входил в зал: над густой щетиной таращился серо-лиловый глаз, одно ухо, заштопанное врачами, оттопырилось. Встретившись с ней взглядом, он поднял забинтованную руку и изобразил скорбную улыбку, а потом содрогнулся.
– Робин, – сказал Мэтью, – послушай, мне надо…
– Буквально через минуту, – ответила она с такой радостью, какой не проявляла – и это было заметно – весь день.
– Прежде чем вы начнете разговор, я должен сказать…
– Мэтт, я тебя умоляю, неужели это так срочно?
Никто из их родни не хотел задерживать Страйка, чье телесное повреждение делало его неспособным даже на рукопожатие. Выставив перед собой забинтованную руку, он заковылял вдоль вереницы гостей. Джеффри уставился на него в гневе, и даже мать Робин, которая неплохо отнеслась к Страйку во время их единственной встречи, не смогла изобразить улыбку, когда он приветствовал ее по имени. Казалось, на них смотрят все собравшиеся в банкетном зале.
– К чему такие театральные эффекты? – улыбнулась Робин, вглядываясь в его опухшее лицо, когда он наконец остановился перед ней; в ответ Страйк усмехнулся, хотя это было болезненно: но незапланированная поездка за две сотни миль того стоила, хотя бы потому, что сейчас он видел адресованную ему улыбку. – Ворвался в церковь, как ураган. Достаточно было бы телефонного звонка.
– Кстати, прошу прощения, что сшиб вазон с цветами, – проговорил Страйк, обращаясь и к ней, и к помрачневшему Мэтью. – На самом деле я звонил, но…
– У меня с утра отключен телефон, – сказала Робин, понимая, что задерживает остальных, но ничуть не переживая. – Вы можете нас обойти, – игриво сказала она высокой рыжеволосой женщине – начальнице Мэтью.
– Да нет, я звонил пару дней назад, – объяснил Страйк.
– Что? – поразилась Робин; Мэтью тем временем начал чопорную беседу с Джемаймой.
– Причем не один раз, – добавил Страйк. – И голосовое сообщение оставил.
– Никаких пропущенных звонков я не видела, – сказала Робин, – и уведомлений тоже.
Вокруг нее болтали и чокались десятки гостей, проникновенно играл струнный квартет, но все эти звуки вдруг стихли, как будто ее плотным колпаком накрыло потрясение.
– А когда… когда ты… два дня назад?
С момента приезда в родительский дом она занималась бесконечными и утомительными свадебными приготовлениями, но то и дело тайком проверяла телефон, надеясь на звонок или эсэмэс от Страйка. В час ночи, уже лежа в постели, она хотела просмотреть историю звонков – вдруг какой-нибудь вызов остался незамеченным, – но обнаружила, что вся история стерта. Поскольку в последние две недели Робин практически не спала, она заключила, что от усталости ошиблась, нажала не на ту кнопку и случайно стерла…
– На