Грань безумия. Олег Дивов

скажет, чего она набралась, кроме блох, пока её носил оборотень.

      – Всё-таки, – повторил Раллих свой вопрос, – почему оборотень был одет? Откуда у него человеческий наряд?

      – Потому что это не простой волколак, а князь-вервольф. Матёрый самец, который не раз забегал в живые земли и заел, по меньшей мере, одного человека. Это одежда его жертвы.

      – Куда одежда девается, когда он перекидывается в волка?

      – Возможно, уходит под шкуру. Думаю, скоро узнаем точно.

      – Вода закипела, – сообщил Раллих, не забывавший о порученном деле.

      Стан откупорил берестянку, в которой лежал зеленоватый комок хрустальной икры.

      – Сейчас поглядим, зря старались или нет.

      – Чья это может быть икра? – спросил Раллих.

      – Кто ж его знает?.. Не спросили. Но я подозреваю, эту икру сами гнилые карлики мечут, они к жабам ближе, чем к людям.

      – Но этот… наш посланник сказал, что он икру ест!

      – И что с того? Окуни собственную икру тоже глотают. А у карликов на пожрание хрустальной икры ограничения наложены. Пожирать икру дозволено только сильным самцам. Да и гадкая она на их вкус. А так, икра как икра, ничего особенного. Если и есть в ней магическая суть, то природная, пока не начнёт себя проявлять – не заметишь. Ну, что, приступим?

      Стан осторожно вывалил хрустальную икру в котелок. Вода помутнела.

      – Теперь берите ваш жезлик… тот, что с сапфиром, и размешивайте. Ну, как?

      – Ничего не чувствую.

      – Ещё не время. Пусть проварится как следует, а потом простынет. Как там икра, полностью разошлась?

      – Полностью.

      – Тогда котелок с огня снимайте, а жезл пусть в вареве остаётся.

      – Стан, что это? – выкрикнул Раллих.

      Издалека, нарастая волной, катился вой. То было не заунывное пение скучающих оборотней, а знак, сигнал к началу большой охоты. Кончилось время тощей луны, и теперь две недели ничтожное племя будет царить над Вымертом, выбегая в окрестные поля, а спесивые люди станут жаться за грядой частоколов и читать свои немощные заклятья.

      Тело, только что казавшееся бездыханным, изогнула судорога, немыслимая для человека, и от костра пополз, скребя задними лапами, матёрый волчина с густой проседью на хребте.