– Разрешите представиться, коллега, Макдаун. Прекрасно, обворожительно, аппетитно выглядите. Нам, рифмоплётам, нужна свежая кровь. – Он облизнулся, смачно причмокнув, и растянул свою улыбку ещё больше, до ушей. – Мы очень, очень вам рады. Только послушайте это, вам и ГРУ посвящается!
Ты подошёл к черте забвения
И вот послушай мой совет:
Хоть раз отведав яд растления,
Обратного пути уж нет.
– Не правда ли, гениально, коллега? – обратился он к Дику.
Дик не знал, что ответить, да и не хотел напрягать по этому поводу мозги, не любил поэзию. Она очень редко бывает удачной и обычно плохо влияет на его пищеварение. Поэтому авторитетно ляпнул:
– Херня.
Поэт опешил и, качаясь, искал ответ, но ничего достойного в его лексиконе не нашлось.
– Вы, уважаемый, хотели сказать «хорей»?
– Нет, – невозмутимо ответил Дик.
– Хам, – процедил сквозь зубы поэт, подчёркнуто медленно надевая очки. – Так, так, так, ага, да я вижу, сударь, вы новичок тут и, видимо, ещё оптимист!
– Я не хотел вас обидеть, господин Даун.
– Даун?! Я – Мак, Макдаун! – прокричал он на весь вулкан и перешёл на зловещее шипение, закрыв глаза. – Видите ли, любезный, я знаю, что «Макдаун» звучит легкомысленно, и даже понимаю вас, ваше ничтожество. И смею вас заверить, что меня невозможно обидеть невежеством. Нубист? – неожиданно переключился он на Регги. Она кивнула.
– Извините, не понял, – искренне ответил Дик.
– Новичок ты тут, – Мак с сожалением смотрел на Дика, изогнув шею, обнюхал его и закрыл рукой нос. – Узнаю знаменитый вританский аромат, господин новичок. Надеюсь, вы знакомы с Николаем Васильевичем?
– Нет.
– Тогда у вас все впереди и я с удовольствием, с очень большим удовольствием еще раз побеседую с вами чуть позже, когда ваш зад будет дымиться. Да-а, как молоды мы были, как молоды мы были,– противно пропел он.– Прекрасно пока выглядите, господин нубист.
– Я действительно не хотел вас обидеть.
– А вы и не обидели меня, просто разбудили, потешный малый. Иди потей дальше, – он кивнул на жерло. Да! – встрепенулся он. – Вспомнил, что я добрый, и дам совет, – он обнял Дика одной рукой и показал другой вдаль. – Если хочешь чего-либо достичь, иди и иди, невзирая ни на что, смотря на цель. Но при этом надо видеть то, что под ногами – на всякий случай, – и театрально опустил глаза вниз.
Дик сделал то же. Там была кровью накапана черта и надпись «Обратного пути нет».
Когда ошарашенный Дик поднял голову, поэт уже вразвалочку гордо удалялся, бормоча:
– Какая приятная неожиданность, есть ещё глупее меня. Васильича не знает. Сам ты даун. Я – Мак, Макдаун, знаменитый…
Желания пересекать черту у Дика не было. Ситуация становилась критической, итог был неизвестен. Он решил тянуть время.
– Зачем она? – показал он на губную помаду. – Вы же не красите губы?
– Красим, но не