Я увидела, что это олимпиада для 9-11 классов. У меня по расписанию было ещё три урока. Я лихорадочно соображала, что мне делать. Эти задания не для третьего класса. Сделать быстро их невозможно. Я растерялась и ответила отказом, сказав, что у меня плохое самочувствие, и я не смогу сейчас сидеть с этими заданиями.
На следующий день все в школе говорили, что я не смогла сделать задания олимпиады. И только спустя два года я узнала, что ключи к заданиям всегда прилагаются, откуда бы эта олимпиада ни спускалась. Надо мной просто хотели поиздеваться. Доказать, что я не способна сделать это.
Замечаний в свой адрес я слышала неимоверно количество за мою педагогическую деятельность.
«Все люди, как люди, а ты с планшетом», – услышала я после того, как посидела с компьютером на одном из совещаний. Педсоветы я не любила. Меня раздражало то, что учителя демонстративно усаживались перед администрацией школы и начинали «работать». Заполняли классные журналы, проверяли тетради и т.д. Я всегда задавалась вопросом: «Почему директор молчит? Это же просто невежливо, в конце концов!» Поэтому, когда я проводила семинары, я просила убрать их многочисленные дела в сторону и просто ждала, когда они все это сделают. Потом начинала говорить. Учительская привычка притягивать внимание срабатывала и тут. Коллеги меня не любили. У ненависти ко мне было несколько пунктов. Модная одежда 44 размера, красивая фигура и внешность. Моя одежда раздражала абсолютно всех. Много раз мне приходилось скрывать, что юбка куплена в Испании, а брюки в Париже. Не хотелось вызывать огонь на себя. Во втором пункте я бы поставила необъяснимую тягу детей ко мне. Даже «чужие» приходили со мной советоваться. Да, они не шли к своим классным руководителям, а просили меня помочь им в делах школьных и сердечных. По своей неопытности я наделала много ошибок. Я не знала «устава монастыря». Теперь я это понимаю. Раньше не понимала. Я выслушивала всех, меня радовало, что ко мне идут за советом, я нужна детям. И абсолютно забывала, что у этих детей есть свои