Она прислала точный московский адрес. А ещё пригласила в гости.
– Ты часто бываешь в Москве?
Я сказал, что занят до конца лета, работаю. И это была правда. Я боялся заразиться СПИДом.
Это не излечимо. Ибо готов был лечь в постель хоть с самим чёртом в женском обличии, если он понравится! А последствия – вот тут часто и не задумываешься об этом. Ведь Любовь была мне симпатична.
На следующий день я подписал книгу и пошёл на почту.
Переписка ещё продолжается. И будет продолжаться, думаю, как минимум два года.
(Этот рассказ я ей так и не показал.)
P.S. Переписка продолжалась ещё три месяца, я узнал больше правды из первых рук, так сказать, горькой правды. За четыре дня до смерти Любовь написала: «Береги себя». А после её не стало.
Правда скрывается чуть подальше ото лжи, рядом с кладбищем
– Водка – это краска, которой можно разукрасить серый мир. Но она быстро смывается. Вот поэтому я здесь снова, – сказал Рома, завсегдатай бара, и опрокинул содержимое рюмки в рот.
– Ты лжёшь самому себе, – ответил бармен. Иногда он поддерживал разговор с Ромой. От нечего делать. Если не было клиентов.
– Мне остаётся только разглагольствовать. Все громкие события последних дней говорят об одном, нас терпеть не хотят, ненавидят. В скором времени – стрелять начнут. А смерть узаконят. Людей надо любить, а вещи использовать. Меня используют, например, и тебя тоже – не любят, не могут любить. А мы молчим. И пьём, – Рома подставил рюмку, чтобы бармен налил ещё.
– В долг наливать? – бармен не торопился выполнить просьбу завсегдатая.
– А сколько я должен?
– Пять сотен.
Рома порылся у себя в карманах, нашёл четыре сотки.
– Вот, вычеркни, – он протянул деньги.
– Значит, в долг, – сказал бармен.
Рюмку Рома подтянул к себе, но пить сразу не стал, сказал:
– Вся хрень, творящаяся вокруг, говорит об одном: начался закат, новейшая история пишется другими людьми.
– Говорить такое не боишься?
– Послушай, – Рома перегнулся через стойку бара, – для меня будет более мучительно больно, если я замолчу совсем. Из-за страха, или по какой-то другой причине. Иногда надо говорить, чтобы заговаривать возникающую боль. – Он снова вернулся на своё место, присел, выпил водку. – Недавно наткнулся на интересную фразу в интернете. Кто-то сказал, что выбраться из жизни живым никому всё равно не удастся. Ты не знаешь, кто это сказал?
– Не знаю, – бармен был краток. Он уважал этого постояльца за то, что тот никогда не врал. И всегда отдавал долги. Его пьяные разговоры совпадали с его мыслями. Только он молчал, а этот говорил вслух. Может быть, он говорил эти вещи только ему, но какая разница. За смелость он уважал Рому.
– Вот и я не знаю. А сказал хорошо! И он вошёл в историю. Анонимно. Для меня. Но я его фразу запомнил, и я ей воспользовался. Кто был этот человек, кем он был, совершал ли ошибки – тайна. И не так важно – совершал он их или нет, он аноним. Сам он мёртв, может, а его фраза жива. Для истории это безразлично, если нет имени. Многие