– Проклятые Ягини! – вскричал он. – Бейтесь честно, без коварства!
Но его призыв никто не слушал. Воительницы принялись за остальных. Они, то пропадали в тумане, то появлялись вновь. И каждый раз в другом месте, совершенно неожиданном для метавшихся из стороны в сторону Песьеголовцев. Казалось, что их было никак не меньше дюжины. Хотя вначале Катя увидела всего двух. Под натиском обороняющиеся воины, подхватив раненого Клыка и старшего, отчаянно отбиваясь, стали отступать.
– Коней! Живо! Уходим! – скомандовала та, которую Катя увидела первой.
Тут же появились кони. Легкие, длинноногие, грациозные они, казалось, были покрыты не привычной лошадиной шкурой, а чем-то более напоминающим гладкую кожу пресмыкающихся. Воительница склонилась над Катей и попыталась ослабить стягивающие ее путы. Но узлы оказались уж больно мудрено завязанными, да и в тумане приходилось действовать почти на ощупь. Поэтому женщина через короткое время подхватила Катю и водрузила на своего скакуна. Затем вскочила сама и расположилась таким же образом, что и девочка, боком.
– Потерпи до становища, – шепнула она. – Тут недалеко.
И причмокнув губами, скомандовала:
– Н-но, пошел, пошел!
Кони без усилий вынесли их вверх по склону и помчались вперед. Было впечатление, что они не скакали, а стелились над травой стремительно и бесшумно. Рядом с Катиной спасительницей мчались соплеменница в таких же доспехах и при оружии. Она лишь слегка щурилась от набегающего потока воздуха, лицо же оставалось суровым и непроницаемым. Периодически та скашивала глаза и бросала взгляд на стянутые веревками ноги девочки. При этом всякий раз ее зрачки как-то подозрительно недобро сужались. Охваченная надежной рукой всадницы Катя ощутила облегчение и прикорнула. Вскоре она почувствовала, что кони перешли с галопа на рысь, а затем на шаг.
Девочка открыла глаза. Было еще довольно темно. Вокруг царили предрассветные сумерки, поэтому разглядеть что-либо детально оказалось непросто. Виделось только, что они двигались через какое-то бескрайнее пространство, изредка перемежавшееся недолгими пологими спусками и такими же подъемами. Ничего другого не угадывалось. Хотя по тому, что лошадей пустили шагом, чтобы остыли после скачки, можно было предполагать приближение становища. Но света в оконцах видно не было, запах печного дымка не витал, лай собак не доносился. Вокруг было голо и пустынно.
Видя,