– Господин полковник? – передал слово Анатолий Сигизмундович.
Полковник торжественно взмахнул усами и изрёк:
– «Несмотря на объективные трудности, возникающие в пути, машинист вёл поезд точно в заданном направлении».
– Вот за что я вас люблю, господин полковник – за стабильность! – похвалил Анатолий Сигизмундович. – Теперь я. «Впереди, в лобовом стекле, я уже мог различить очертания мрачного старинного замка».
– Анатолий Сигимундович! – воскликнул Володя. – Ну как же так? Вот от вас-то я никак не ожидал. Какое ещё лобовое стекло?
Валентина Алексеевна подпрыгнула на месте и закричала, местами срываясь на визг:
– Прекратите! Вы только и делаете, что придираетесь! Это художественное произведение! Мы пишем то, во что верим! Сколько это может продолжаться?
Володя сник и покраснел.
– Валентина Алексеевна, – Анатолий Сигизмундович попытался поймать её вибрирующую руку, – не стоит волноваться. Владимир горяч по молодости, он ещё не успел в жизни совершить всех необходимых ошибок. Продолжайте, пожалуйста.
– Э… Опять я? – Валентина Алексеевна отодвинулась к спинке, стараясь успокоиться, но кончик носа, выплясывающий дикий неистовый танец, показывал, что это ей не вполне удаётся. – Минуточку. Сейчас… – Она схватилась за обе серёжки сразу и стала дёргать их дрожащими пальцами. – Сейчас… Нет, ну нельзя же всех подряд критиковать! Что за привычка?.. А! О! Придумала. Слушайте. «Поезд был в пути уже очень долго».
– Замечательно! – сказал Анатолий Сигизмундович. – Вы делаете успехи! Пожалуйста, Евгений Юльевич.
Чурдомыжский поджал ноги под кресло, выгнул шею и завращал рукой, демонстрируя всем гладкую бледную кожу на своём запястье и при этом декламируя:
– «Над замком вспыхивали завораживающие огни праздничного фейерверка – то красный, то зелёный, а то и вовсе совершенно неописуемые цвета рассыпались по предгрозовому небу».
– Кхм, – сказал Володя.
– Что на этот раз? – поднял бровь Чурдомыжский.
– Да так, ничего, – замялся Володя. – Просто хотел узнать, какой же там у вас праздник, в ваших предполагаемых обстоятельствах.
– Лично у меня, – объявил Чурдомыжский, – всегда праздник. Мне для этого не нужно никаких поводов.
– Принимается, – сказал Анатолий Сигизмундович. – В конце концов, задача следующих рассказчиков объяснить, что там за праздник и почему. Сергей Александрович?
Хорошев практически не шевелился. О том, что он жив, можно было догадаться только по лёгкому похрапыванию. Чурдомыжский ткнул его костяшками пальцев под рёбра:
– Ваша очередь.
Хорошев приоткрыл один глаз, затем приподнялся и сонно оглядел всех.
– Что вы всё время меня пихаете, будто я сплю? – промямлил он. – Я же всё слышу. «Волны бились о борт и захлёстывали палубу».
– Кхм! – сказал Володя.
– Господин Хорошев! – воскликнул