Я должна была установить время встречи, но тут Гена позвонил мне и очень меня встревожил, сказал, что чувствует себя очень хреново (дословно), приехать никак не может, голова сильно болит.
Меня это испугало, удивительно, но я вспомнила, как у мамы умер пациент, жаловался на головные боли, а потом оказалось, он ударился при падении, забыл об этом и умер от сотрясения мозга.
– А вы не падали, не ударялись головой?
– Откуда падать? – Гена засмеялся. Тогда у него еще были силы смеяться. – С кровати вроде нет.
– А с лошади? – Я знала, что Фомин увлекается верховой ездой.
Секунда была задержка, потом Гена ответил:
– Да нет, с лошади я не падал.
Это был наш последний разговор.
Головные боли у него усиливались. Три дня врачи отделывались советами принимать анальгин, никого не удивило резко возникшие сильные боли, потом его положили в больницу на обследование. Состояние Гены резко ухудшилось, стало ясно, что нужно что-то предпринимать, но до начала обследования его забрали домой.
Я позвонила к ним и разговаривала со старушкой, его матерью.
– У нас консилиум, пришли врачи, завлаб, обсуждают, куда лучше его положить. А он спит.
– Спит?
– Да, спит, храпит даже немного.
В голосе матери слышалась надежда, вот, мол, поспит и легче станет сыну, но я поняла, что Гена просто без сознания.
Его положат в больницу Бурденко и сделают операцию на мозг, оказывается, после удара головой о мяч при игре в футбол у него образовалась гематома, она нарастала, давила на мозг и начались головные боли. «Хотя бы на три дня раньше», скажут врачи, которые его прооперировали. Хотя бы на три дня…
А он эти три дня беспомощный провалялся в академической больнице.
Теперь же врачи не могли дать никаких гарантий, прогнозы были плохие.
Всё это мне рассказывает Петя Мордвинцев, я встречаюсь с ним вечерами, он гуляет с сыном возле общаги, а я выхожу к нему, чтобы узнать новости.
Две недели Гена лежал, не приходя в сознание, в реанимации, две недели молодой организм боролся за жизнь и была надежда.
В тот день вечером я увидела Петю издалека. Мы шли вдвоем с Алешкой, я быстро его оставила и направилась к Петру, сидящему на скамейке. При виде меня он встал, лицо было усталое, безрадостное, веки красные. Я подходила к нему и моя тревога возрастала.
– Всё. Умер он.
Я присела, а Петя продолжал стоять и молчать. После сказанных слов нечего было добавить. Потом Петя опустился рядом со мной на лавочку, и только тут я заплакала. Подошедший Алешка подал мне платок.
Гена умер от воспаления легких, не приходя в сознание.
На похороны мы ездили вдвоем с Ларисой Параил, матерью Саши, с которым Катя ходила в одну группу в детском саду. Лариса была с физтеха, постарше меня немного, а диссертацию делала у Гены, я это знала, и пришла