– Кончай в меня, лапуль… сегодня можно…
– Как скажешь, – хрипло отозвался Антон. И действительно кончил минут через десять.
Потом они лежали, отбросив одеяло и глядя в пространство.
– Ты был женат? – поинтересовалась Валентина.
– Нет.
– Почему?
– Сама видишь, какие у меня проблемы.
Валентина, хихикая, принялась его щипать:
– Хвастун!.. Хвастун!..
Из кармана Антоновых брюк зазвонил мобильник. Валентина предложила не отвечать и послать всех на хрен. Антон не послушался. Подняв брюки с пола, он извлёк из кармана телефон. Звонил Гриша Инин.
– Встречаемся вечером? – осведомился он.
– Спрашиваешь! – Веснушки Антона расплылись в улыбке. – Около восьми, годится?
– Вполне. Вставлю клизму твоим теориям, готовься. – Гриша отсоединился.
Антон стал одеваться.
– Друг, – пояснил он. – Пора идти.
Удерживать его у Валентины не было ни малейших сил. Накинув халат, она проводила Антона в прихожую, где они обменялись номерами телефонов. Антон чмокнул девушку в щёку и ушёл.
Валентина, томно потянувшись, проследовала в комнату к попугайчику.
– Привет, Амиго, – зевнула она. Попугай не обратил на неё внимания, и Валентина поджала губы. – Никчемная ты птица.
Сбросив халат, она юркнула в растерзанную постель.
Глава 10
Гриша Инин явился без опоздания. До прихода его, однако, Антон успел проделать йоговские упражнения, принять контрастный душ и нарезать овощной салат. Вошёл Гриша с фирменной своей усмешечкой, вспыхивающей в серо-зелёных глазах и по впалым щекам стекающей в уголки губ.
– Пышет здоровьем, контролирует кишечник и презирает дряблое человечество. – Он вручил Антону бутылку «Мерло». – Пьём это или брезгуем?
Антон улыбнулся.
– Пьём, не сомневайся. Одеться потеплее не мог?
Гриша неторопливо повесил на крючок ветровку, под которой оказался вязаный свитер, и бросил взгляд на друга, одетого в шорты и маечку.
– Как ты, что ли, демонстрировать морозостойкость?
– Восемнадцать градусов, жопа! – Антон метнул на пол тапочки. – Ты хоть душ контрастный принимаешь?
Долговязый Инин согнулся в процессе переобувания, и на вихрастом его затылке обозначилась зачёсанная плешь.
– Восемнадцать градусов было днём, это во-первых, – парировал он. – Во-вторых, контрастный душ я принимаю по настроению, в минуты отчаяния и скорби. В-третьих,