Она отодвигает пустое блюдце, принимает живописную позу, поправляет кулон на груди.
–Так вот, он отдыхал на Багамах…
–Начало мне уже нравиться!
–Купался в океане…
–Еще лучше!
–И заснул на надувном матрасе, посреди бела дня!
–Ага, свалился во сне в воду, зашиб акулу, получил «производственную» травму, и теперь на страховку живет на Багамах до сих пор. А акулу сдали в музей.
–Нет, – смеется Светка.
–А куда дели? Съели? Всю?
–Да нет же, не перебивай! Он получил солнечный удар и стал ясновидящим.
–Ну, уж это мне не грозит. Здесь совсем не Багамы, и не Гаваи.
–И солнышка что-то маловато, – закивала Светка, глядя на тучную серость за окном.
Мы смеемся, пачкаемся кремом, пьем чай, благодать! А кто-то скучает на лекциях.
После Светкиного ухода, я совсем ожившая мою посуду, пол, хватаюсь за стирку, пылесос – все сразу! Решительно застилаю постель, а может… по окончании стирки я уверена, что застилала ее зря. Взбиваю подушку, потягиваюсь… опять звонок! Шлепаю в коридор, ну что за невезенье! Резко дергаю дверь, у порога горбится здоровенный тип в фуфайке.
–Слесаря вызывали?
–Нет.
–А у меня записано.
–Я никого не вызывала.
–Точно?
–Да, точно.
–А муж?
–Что муж? – не понимаю я.
–Это он тебя? – басит, сочувственно кивает на мой синяк.
Я хлопаю перед ним дверью. Достали! Снова хватаюсь за пылесос. Короче говоря, в постели я оказываюсь только в два часа ночи. Страшно измотанная и усталая. Закрываю глаза, а передо мной все плывет, моя немыслимо чистая квартира. Я засыпаю…
Клинок обжег мне плечо, я отбил удар, отскочил. Перед лицом молниями носились еще две шпаги. Сколько же их? Выпад, удар, выпад. Кого-то задел, хоть бы Мончини. Будь он проклят! Правая рука слабеет, перебросил шпагу в левую, уже не то. Правая повисла плетью, рукав стал алым. Шаг назад, шаг вперед, туше!* противник свалился прямо мне под ноги. Я запнулся, едва не упал. Удар, и моя шпага сломалась у самого эфеса.** Мончини смеется злорадно, я отбил его клинок своим обломком и изо всех сил шарахнул массивной гардой*** ему по челюсти. Он кубарем покатился по лестнице. Я бросил обломок, схватил лавочку и запустил в наступавших, повалил шкаф. Пока они выбирались из-под мебели, я успел кое-как перезарядить пистолеты. Два выстрела закончили дело. Совершенно без сил я опустился прямо на пол. Гостиная была похожа на поле боя: трупы, кровь, битая посуда, перевернутая мебель, оборванные шторы, пороховой дым.
–А-ах!
Вошла баронесса, глянула и сползла по стеночке. Только женщины в обмороке мне сейчас и не хватало! Я с трудом поднялся, на ватных ногах поплелся к ней, присел рядышком. До чего же она красива! Даже в обмороке лежит, будто позирует художнику. Что делают в таком случае? Где-то я видел воду. Дотянулся до вазы с розами, выбросил цветы, все равно завяли, и плеснул воду в лицо Жанне.
–Прости, любимая, на что сил хватило.
Она тут же очнулась, посмотрела на меня огромными