Меня уже не существует. Дмитрий Геннадиевич Федюшин

надеялся, что в магазине люди, как и в прошлый раз, не будут меня замечать, ведь все они тоже увлечены собой и своей суетой, но вышло иначе. Я часто ловил на себе недоуменные взгляды и смотрел в ответ, но не из храброго недовольства, а из любопытства – вдруг это окажется кто-то знакомый. Люди сразу отводили глаза, которые начинали лихорадочно бегать, не зная, чем себя занять. Некоторые тут же переводили взгляд на стеллаж с товаром и делали вид, что их там что-то очень заинтересовало. Знакомых среди них я не увидел и лишь один раз возле кассы заметил соседа с другого подъезда моего дома. Но он стоял боком, когда я проходил, и не смотрел в мою сторону, впрочем, этот старик мог бы меня не узнать и в обычном состоянии, как это уже бывало.

      Я понимал, почему теперь мне не избежать интереса окружающих. Понимал, как странно выгляжу со своим ростом в 145 сантиметров и фигурой худощавого взрослого мужчины. Ведь в пропорциях я остался таким же и никак не походил на карлика с их длинными туловищами и короткими ногами. Возможно меня могли принять за ребенка, но… Я ощупал свое лицо и с ужасом вспомнил, что уже неделю, как не брился. В зеркале я не обратил на это внимания! Если бы хоть побрился, то может и сошел бы за ребенка, хотя вряд ли с моим взрослым лицом и залысинами. Но как теперь я выгляжу с щетиной!

      Мне стало стыдно, да так, что захотелось сквозь землю провалиться. Интересно, сколько эти люди будут меня помнить?

      Я постарался отвлечься от этих мыслей и сосредоточиться на покупках, и продолжил толкать перед собой тележку, продвигаясь между стеллажами. Тележкой стало сложнее управлять, она казалась мне огромной, и я действовал неуклюже.

      Разумеется, за первый раз мне не удалось все унести. Еле дотащив домой кульки, в которые я и так загрузил слишком много, я даже не стал раскладывать еду в холодильник, а просто оставил кульки в прихожей, чтобы у сомнений и стыда не было ни единого шанса мной завладеть.

      Во второй раз уже было полегче. Хоть поведение людей ничуть не изменилось, я стал относиться к этому спокойнее, потому что в этом уже не было обжигающей новизны. Я пытался ничего не забыть по покупкам, хотя в голове все время вертелась мысль – что будет, если я встречу кого-нибудь из знакомых? Я хотел кого-то увидеть, чтобы проверить их реакцию, проверить – не забыли ли они меня. Но в какой-то степени я очень боялся встретить знакомых, а тем более друзей, поскольку понимал, что вполне возможно увижу на их лицах то же отстраненное недоумение без привязки к личности, как и на лицах всех остальных.