– Как скажете, Иван Петрович.
– Исполняйте, голубчик.
– Есть!
Всякое действие на боевом корабле заканчивается приборкой, такова уж традиция. Так было и на этот раз, сначала матросы убрали сети, затем с остервенением драили палубу, не переставая про себя материть начальство, которое само не знает, чего ему нужно. Потом, разумеется, нашлись еще работы, слава богу хоть покормить не забыли. Солнце уже давно село, когда утомленные моряки наконец смогли разобрать свои койки и лечь спать. Господа офицеры, за исключением вахтенных, тоже разошлись по своим каютам. Алеша в тот вечер был свободен от службы и сидел у себя в каюте. Спать ему не хотелось, и, чтобы убить время, он рассматривал марки. Надо сказать, что собирательство почтовых марок было второй страстью молодого человека после моря. Более того, в среде так называемых филателистов он был немалым авторитетом, поскольку обладал завидной коллекцией. Основная ее часть осталась в Петербурге, но кое-что он взял с собой. Сослуживцы знали об этой его привязанности и, желая сделать ему приятное, получая почту, частенько спрашивали, не нуждается ли он в новых экземплярах. Иногда среди них попадались достаточно интересные образцы, и молодой человек с благодарностью принимал их. Увы, заниматься марками решительно не хотелось, и лейтенант с досадой отодвинул альбом. Немного подумав, он оделся и вышел на палубу, где едва не столкнулся с вахтенным начальником мичманом Феншоу.
– Не спится, Алексей Михайлович?
– Ах, это вы, Лев Константинович. Да, не спится. Тревожно как-то на душе, знаете ли.
– Признаться, мне тоже. Все-таки зря сети не поставили, было бы спокойнее.
Проговорив это, мичман спохватился, что великому князю, возможно, неприятны эти воспоминания, однако на лице Алеши не дрогнул ни один мускул. Убедившись, что тот не в обиде, Феншоу продолжал:
– А вы знаете, мне немного жаль, что японцы уехали. Люди вежливые, обязательные и весьма пунктуальные, не то что наши.
– Мой брат бывал в Японии и тоже весьма высоко оценивал этот народ.
– О, он, вероятно, бывал в Нагасаки?
– Именно так.
– Тогда он имел возможность оценить не только народ в целом, но и представительниц его прекрасного пола, не так ли?
– Он мне не рассказывал.
– Ну и напрасно! Японские женщины, доложу я вам, это что-то с чем-то! Вы знаете, кто такие мусумэ?[14]
– Увы, нет.
– Ваш августейший брат, уважаемый Алексей Михайлович, не рассказал вам самого главного! Но я берусь восполнить этот пробел.
Вообще-то Алеша знал, кто такие мусумэ, просто разговор был ему неприятен, и он наивно думал, что таким образом отвяжется от Феншоу. Однако тому было скучно, и возможность рассказать скабрезную историю великому князю показалась ему заманчивой.
– Так вот, мон шер, мусумэ – это некоторым образом…
– Что это там? – перебил его собеседник, встревоженно всматриваясь в темноту за бортом.
– Что,