Сердце у меня забилось так, что я перестал слышать трели сверчков. Дикое любопытство вновь овладело мной, но теперь мне недостаточно было смотреть на непонятные страдания Жаба, я хотел завладеть трофеем, содержавшим, как мне казалось, некую страшную тайну. И до тайны этой было, в прямом смысле слова, рукой подать. Но тянуться к цели мне не позволял страх быть замеченным.
«Хоть бы ветерком его придвинуло чуть поближе!» – взмолился я.
Но это была пустая молитва. То ли боги не желали оказывать мне содействие, то ли ждали проявлений смелости от меня самого. И я решился – осторожно вжался в траву и схватил бумагу, обливаясь потом от страха. Обратный путь дался мне не легче – я пятился, боясь выставить зад слишком высоко, иначе Жаб меня точно увидел бы, несмотря на увлеченность своим занятием. Судороги боязни разоблачения оставили меня лишь за уступом холма. Я сел и перевел дух, все еще обливаясь холодным потом. Мне не терпелось взглянуть на бумагу, но инстинкт самосохранения настойчиво требовал немедленного отступления. В этот раз мне показалось разумным ему подчиниться. Зажав скомканный лист в кулаке, я пополз к амфибии сначала на четвереньках, потом на корточках, а потом рванул, словно с низкого старта на беговой дорожке. Лишь прислонившись спиной к броне «Ксении», я ощутил себя в относительной безопасности.
Здесь уже никакой инстинкт не мог удержать меня от изучения трофея. Я бережно развернул листок и поднес его ближе к лицу, чтобы хоть что-нибудь различить в темноте. Бумага была испещрена группами цифр, все они располагались в три столбика, причем между собой столбцы почти не различались – при беглом осмотре я обнаружил лишь пару изменений в непонятной Жабовой арифметике. Больше всего записи напоминали какую-то бухгалтерию, в которой мне самому точно было не разобраться. Короче говоря, в этих писульках я понял только одно – при движении сверху вниз большие числа уменьшались, а маленькие, наоборот, увеличивались. Никакой другой логики я не заметил. Можно было разбудить Паса, но вряд ли он обрадовался бы ночному подъему. Я решил подождать до утра, сунул бумажку в карман и забрался в отсек.
Игра в ящики
Меня разбудило пение жаворонка и гудение насоса возле колодца. Я хотел было еще подремать, раз никто не орет над ухом «Подъем!» – но вскоре скамья подо мной начала казаться излишне твердой, а рука затекла в неудобной позе. Пришлось окончательно стряхнуть с себя остатки сна и распахнуть веки.
Сквозь открытый люк в отсек проникал золотистый свет утреннего солнца, яркие пылинки трепетали в воздухе, создавая в замкнутом пространстве ощущение объема и перспективы. Паса в амфибии не было, видимо, это он умывался возле колодца.
У погрузочного люка я сразу заметил три пластиковых ящика с ручками по бокам. Они притаились в тени, словно прятались от солнечного света, они занимали всю заднюю часть отсека и накрепко приковывали к себе внимание. Они были темно-зеленого цвета и ничем не отличались