В письме Брюммера содержались и другие требования. Он просил, чтобы Иоганна инкогнито доехала до Риги, находившейся на российской границе, и по возможности сохранила в секрете место своего назначения. Если же каким-либо образом станет известно о том, куда она направляется, принцесса должна объяснить это чувством долга, данью вежливости и желанием лично отблагодарить русскую императрицу за ее щедрость к дому Гольштейнов. Чтобы покрыть расходы Иоганны, Брюммер приложил вексель, в обмен на который она должна была получить десять тысяч рублей в берлинском банке. В письме не указывались истинные причины приглашения, но второе послание, доставленное другим курьером через несколько часов, помогло пролить на них свет. Это оказалось письмо от Фридриха II Прусского, и оно также было адресовано Иоганне:
«Я больше не буду скрывать тот факт, что помимо уважения, которое я всегда питал к вам и к вашей дочери принцессе, я всегда желал устроить судьбу последней наилучшим образом, поэтому меня посетила мысль организовать ее брак с кузеном, великим князем Петром из России».
Строгие указания Брюммера касательно принца Христиана Августа, на которого не распространялось приглашение императрицы, подкрепленные письмом Фридриха, адресованного лично Иоганне, были весьма унизительными для главы семейства, хотя это звание, по сути, было чисто формальным. Формулировки обоих писем ясно говорили о том, что все вовлеченные в это предприятие лица были уверены: жена сможет преодолеть любые возражения, которые выдвинет ее недалекий супруг не только по поводу отсутствия приглашения, но и касательно остальных аспектов предполагаемого брака. Они боялись, что речь пойдет о требовании к немецкой принцессе отказаться от протестантской веры и принять православие при заключении брака с будущим царем. Все хорошо знали, что Христиан Август – ревностный лютеранин, и опасались, как бы он не начал возражать против смены веры его дочери.
Для Иоганны этот день стал настоящим триумфом. После пятнадцати тягостных лет замужества императрица и король открыли перед ней перспективы, которые помогли бы реализовать все ее чаяния и надежды. Она станет важной особой, серьезным игроком на мировой арене, все важные качества ее личности, которые прежде оставались невостребованными, найдут применения. Она пребывала в эйфории. Шли дни, а в Цербст из России и Берлина летели новые письма. В Санкт-Петербурге Брюммер, подстрекаемый нетерпеливой императрицей, сообщил Елизавете, что Иоганна написала: «Будь у меня крылья, я немедленно прилетела бы в Россию». На самом