Лариса на следующий день действительно и не вспомнила о разговоре накануне. До того ли? Они, как и условились, отправились в балку за орехами, правда, с ними увязался её младший брат, который всё время мешал уединиться, пока не встретил там же в балке своих сверстников.
Лишь тогда они присели в тенёчке и снова долго целовались, пока не пришло время расставания, уже окончательного. Пора было идти домой. Отец должен был везти его в Кирицы, на поезд.
В поезде Николай вспоминал минувшую ночь, наблюдая через вагонное окошко наступление очередной ночи, уже совсем иной, тревожной от ожиданий грядущих событий. Он думал о Ларисе, а может, и не о ней самой, а о том, как приятны прикосновения к ней, как сладки томления тела от близости к девочке. Внешне она давно нравилась ему, нравились её личико, её стройные ножки, её загорелые плечики. Она нравилась вся. Но знал ли он её? Знал ли внутренний мир? Знал ли мир духовный? Об этом он не задумывался и, наверное, спроси у него, за что он её полюбил, не смог бы вразумительно ответить. Возможно, просто пришла пора влюбиться, и он влюбился, потому что она была красива, потому что стройна, потому что светловолоса, потому что нравилась не только ему, но и другим мальчишкам. Впрочем, ничего иного, пока и невозможно было требовать от него. Тем не менее сердце наполнялось гордостью – он уезжал в училище, чтобы стать в армейский строй, и ему было кому писать письма из училища, было о ком думать и мечтать в минутки отдыха.
Являлось ли это чувство первой любовью или просто стало первым отдалённым познанием тела девочку, её губ, её трепета и волнения, он не ведал, да и не мучил себя такими вопросами.
А впереди была цель, ради которой он сознательно лишал себя сладких томлений юного осла, обрекая по собственной воле на нелёгкий труд, на испытания, которые под силу далеко не каждому его сверстнику. И эта цель уже начинала выделять его из среды сверстников, готовя к первым урокам ответственности, к первым испытаниям и лишениям, серьёзным с точки зрения его возраста.
Он не сожалел о том, что уезжает, хотя мог бы провести пару недель в деревне, чтобы вот так же, как минувшей ночью, встречаться наедине с девочкой, то ли уже любимой, то ли пока ещё служащей предметом для изучения некоторых анатомических особенностей противоположного пола. Но скажи ему, чтобы вернулся, продолжил эти сладкие изучения и отказался от своей цели, он бы сразу отверг это предложение, потому что осознавал необходимость того, на что себя обрекал ради пока ещё неясного и загадочного, но неодолимо притягивающего настоящего мужского дела.
Глава третья
В училище зачислен!
Два месяца назад, во второй половине июня, после экзаменов за восьмой класс Николай Константинов