Соломенная собачка с петлей на шее. Влад Новиков

удобном случае. Хочет извести, не верит, что я смогу уйти… Поэтому я и не хотела, чтобы кто-нибудь узнал, что я снова пыталась…

      – ПНД – это что-то вроде клиники?

      – Психоневрологический диспансер.

      – А… Я понял, я просто не знал этой аббревиатуры, а ведь у меня там мать два раза в год отдыхает.

      – У тебя тоже наследственное? – удивилась она.

      – Нет, не думаю, у нее все банально – Delirium tremens, – сказал я как бы со знанием дела. В общем, обычный мой дешевый понт.

      – Трясущееся помрачение… так-так, это же белая горячка, – закивала Лиза, а я удивился, что она поняла, о чем я.

      – Как ты узнала перевод?

      – Я на лингвиста учусь на заочке. И вообще интересуюсь языками. Сейчас вот учу немецкий. Произношение проверяю по речам Геббельса.

      – Ух ты! Вот почему ты нарисовала Геббельса?

      – Я люблю его, – ответила она. – Он приходит ко мне на чай.

      Тут я немного напрягся. В каком смысле любит? Она же должна понимать, что это всего лишь галлюцинация?

      – И семья у него классная, – продолжает она, – старшая дочка просто умница, я читала ее письма. Она такая молодец! А он просто прекрасен, о нем написано много лжи… Ты читал его роман «Михаэль»?

      – Нет, когда-то я собирался, но потом книга пропала из магазинов.

      – Я дам тебе почитать, когда съезжу за своими вещами. С Глебом я больше жить не собираюсь.

      Мне было непонятно ее отношение к Геббельсу. Любить мертвого нациста! Что это значит?! А еще было непонятно, действительно ли она верит в индуистских богов. Она ведь говорила о своей любви к Вишну, о своем родстве с Кали… Ну то есть она воспринимает это не как аллегорию?

      Скептик внутри меня пытался разразиться злорадным смехом, но что-то более глубокое усыпляло скептика. Я вдруг подумал: «А чего я теряю? Может, попытаться выключить критическое мышление в отношении Лизы… ну, скажем, на неделю. А? Что тогда? Я не буду делать никаких категоричных умозаключений, не буду раскладывать все по полочкам, вешать ярлыки. Буду оставлять все вопросы открытыми, не буду судить ни о чем строго. Она может делать все, что угодно, а я не буду оценивать ее».