Жак Порель, сын Режан, вспоминает в мемуарах очень личные, близкие и по-своему сложные отношения между матерью и Жаком Дусе[148]. К 1900 году Дусе считался первым модельером Парижа, а Режан – королевой водевиля, почти равной Саре Бернар в легком жанре. На авеню д’Антан у нее царила постоянная суматоха: беспрерывное дефиле портных, сапожников, ювелиров, кружевниц, белошвеек, продавщиц чулок и сорочек, которые демонстрировали свои товары на глазах у восхищенной челяди. Но за платьями и шляпками она отправлялась сама в салоны Дусе и Ребу и лично следила за выполнением заказа. У Дусе ее тут же окружали бесчисленные продавщицы, модельеры, закройщицы и их помощницы, но только сам мэтр мог лично с ней работать. Он собственноручно проводил примерки, драпируя актрису в ткани, пока она неподвижно стояла перед зеркалом. Взмахи иглы, булавки, нитки, складки… Дусе морщил лоб, хмурился, колол и щипал!
«Она всегда улыбалась, но по напряженному выражению их склоненных друг к другу лиц было понятно, что они охвачены общей заботой, объединены общим усилием…»[149]
Они вместе искали идеальный наряд для ее фигуры. Примерки длились часами, а каждая созданная модель была уникальна.
Его отношение к ней было исключительным, с другими знаменитыми и важными клиентами Дусе обращался совсем по-другому. Со временем возглавивший его швейный отдел Поль Пуаре рассказывал, что обычно мэтр лишь ненадолго заходил к портным и добавлял то декоративную деталь, то позумент – изящные безделицы, которые свидетельствовали скорее о хорошем вкусе, чем о гениальности.
Незаметно к началу войны популярность Ворта и Дусе начала спадать. Их стиль был по-прежнему в чести у старых клиенток, но сами дамы, увы, в буквальном смысле постарели. Рисунок силуэта изменился, выкройки технически выполнялись немного по-другому, хотя акцент вот уже четыре десятилетия делался на форме, высоте турнюра и широте кринолинов. Но само представление о костюме менялось: конструкция из ткани должна скрывать тело или частично обнажать; держать в тисках строгого корсета или обволакивать