– Я думала, ты, в отличие от других, сможешь понять, – сказала она. – Понять, что значит сражаться за свою жизнь. Сражаться с Нижним миром. Думать, что вот-вот погибнешь. Видеть… – Тон ее голоса не изменился, выражение лица тоже, но Саймон почти почувствовал, как заледенела кровь девушки, словно она заставила себя это сказать: – Видеть, как падают мертвыми близкие тебе люди…
– Мне жаль, – отозвался Саймон. – То есть… я знал, что произошло, но…
– Но это не то же самое, что быть там, – закончила Жюли.
Саймон кивнул, вспоминая, как провел много часов у постели отца, пока удары сердца на мониторе в изголовье не превратились в одну горизонтальную линию. Он знал, что отец никогда не проснется. Когда-то Саймон думал: «Да ладно, я знаю, как это бывает». Он видел кучу фильмов, в которых умирает отец героя. Он считал, что понял, что такое горе. Он даже пытался нарисовать лицо Люка Скайуокера, когда тот вернулся к развалинам своего дома на Татуине и осознал, что дядя с тетей мертвы.
– Есть многое, чего ты никогда не поймешь, пока сам через это не пройдешь.
– Ты никогда не задумывался, что я здесь делаю? – спросила Жюли. – Почему я учусь в Академии, хотя могла бы с тем же успехом тренироваться в Аликанте или в любом Институте?
– Вообще-то… нет, – признался Саймон, уже понимая, что, наверное, стоило бы и вправду задуматься. Академия десятилетиями стояла закрытая, и семьи Сумеречных охотников предпочитали самостоятельно учить своих детей. Особенно сейчас, после Смертельной войны, когда родители и вовсе старались не отпускать отпрысков далеко от себя.
Жюли отвернулась. Пальцы ее сжались, словно девушка старалась что-то удержать.
– Я сейчас тебе кое-что скажу, Саймон, но ты никому никогда этого не повторишь.
Ответа она, похоже, не ждала.
– Мою мать обратили одной из первых, – голос Жюли ослаб и был едва слышен. – И она пропала. Мы эвакуировались в Аликанте, как и многие другие. А когда на город напали… то взрослые закрыли детей в Зале Договоров. Они думали, мы там будем в безопасности. Но в те дни такого безопасного места на земле просто не существовало.
В Зал зашли фейри, а потом – Отреченные. И они бы убили нас всех, Саймон, если бы не ты и твои друзья. Моя сестра, Элизабет… она погибла одной из последних. Я видела того фейри с серебристыми волосами. Он был таким прекрасным, Саймон! Прекрасным – и опасным, как жидкая ртуть. Вот о чем я думала, когда он опустил меч, – о том, что фейри, убийца моей сестры, прекрасен.
Девушка тряхнула головой.
– Ладно, это все неважно. От моего отца сейчас тоже никакого проку. Вот поэтому я тут. Чтобы учиться сражаться. Так что в следующий раз…
Саймон понятия не имел, что сказать. «Сочувствую» тут явно не подходило. Да и самой Жюли, казалось, уже не хватало слов.
– Почему ты мне все это рассказываешь? – мягко спросил он.
– Потому что я хочу, чтобы хоть кто-нибудь понимал, насколько все это серьезно. То, что нас хотят отправить воевать с