Как же так? Уронил? Потерял? Однажды он уже терял на заливе мобильник и тоже из-за кайта. Он ощупал куртку, жестко перепоясанную трапецией, за крюк которой и цепляешь соединенные между собой стропы кайта – одними руками это чудовище не удержать. Телефон мог из кармана выпасть внутрь куртки, однако его там не было. Значит, он выпал наружу – Алексей ведь не раз наклонялся, возясь с кайтом, – мобильник мог запросто выскользнуть, если клапан кармана не был на липучке… Алексей подумал о всех занесенных в аппарат номерах, которые теперь утратит, а еще о том, во сколько обойдется новый телефон при нынешнем (он надеялся, что временном) безденежье. Не клянчить же постоянно деньги у дочери. Потому он решил вернуться обратно по следам к своей предыдущей остановке, где он и говорил по мобильнику в последний раз. Видимо, там и выронил его, ковыряясь в купольной оснастке с ее чертовыми узелками…
Миновало года два, прежде чем Алексей пришел в себя и зажил прежней жизнью, разве что теперь без жены, добавив к своим старым два новых увлечения – кайтсерфинг и социальные сети Интернета. Вообще Интернет вдруг открылся для него совершенно с новой стороны, о которой он прежде и не подозревал, пользуясь им лишь как справочником и деловой почтой. Оказалось, что самое интересное там – это онлайновое межличностное общение. Он завел себе страничку в так называемом Живом Журнале – ЖЖ и по утрам и вечерам погружался в этот действительно живой мир, где можно было обмениваться мыслями и чувствами, причем без риска понести реальный урон за свою откровенность. Оскорбительный комментарий на какой-нибудь свой пост можно было легко удалить и в придачу «забанить» автора, то есть перекрыть ему доступ к своей странице. Он стал «постить» свои тексты – что-то вроде дневниковых наблюдений за быстротекущей жизнью, где лирические пассажи о собственном времяпровождении чередовались с размышлениями о литературе и искусстве и критикой власти, которую он не любил ни при СССР, ни теперь, даже более теперь, когда его социальный статус приблизился к нулю и сам он оказался не у дел.
И правда – что такое ныне корректор, когда в программе Ворд, которой пользовался и он для своих текстов, был заложен свой собственный корректор, отмечавший не только неправильные орфографию и пунктуацию, но даже корявый синтаксис. Хорошо хоть, что в русском языке для Ворда было предостаточно ловушек, перед которыми программа была бессильна, так что без реального корректора все равно было не обойтись. Но вот редактирование