– Стар что млад. В поле ветер – в мозгах дым! – говорил он, избегая контактных отношений с Дыб-ногой, приветливо улыбался и проходил мимо.
Старуха долго плевалась вслед и кричала еще невесть что.
Так продолжалось долго, пока Егориха наконец не попалась Лехе под плохое настроение. Описываемые события происходили рано утром, когда парень спешил на работу. Может быть, он не выспался или не поел – история умалчивает – и на досаждающий крик старухи отреагировал молниеносно.
Схватив Дыб-ногу за шиворот, Леха подтащил опешившую старуху к стене ее дома, приподнял плечом три последних венца бревенчатого сруба и, просунув в образовавшуюся щель седую косу Егорихи, опустил стену домика в нормальное положение.
Так как все мужики старательского поселка были уже на прииске, то на отчаянный призывный вопль «привязанной» бабки сбежались лишь дети, женщины и старики. Вполне понятно, что высвободить Егориху из заточения они не могли, хотя использовали все средства. Видя, что усилия по освобождению бабки из плена не имеют успеха, страдающий с похмелья дед Никита, в прошлом охотник, за бутылку пообещал дать деловой совет. Дыб-нога согласилась на сделку. Недолго думая, старожил схватил стоящий под рукой топор и с легким кряком отрубил Егорихе косу у самого затылка. Отчаянный вопль негодующей бабки долго витал над прииском.
Отношение к Лехе у бабуси переменилось до неузнаваемости. При встречах Дыб-нога приветливо улыбалась, здоровалась и осведомлялась о драгоценном здоровье парня. Леха не гордился своей проделкой, с Егорихой всегда здоровался и радовался удачному окончанию натянутых отношений, так как не видел за своей спиной злого взгляда бабки, которая на недосягаемом для его ушей расстоянии страдальчески шипела:
– У-у-у! Мерин необъезженный!
Лихо орудуя острым ножом, Андрей искоса наблюдал за Машей. Девушка рвала черемшу неподалеку, в каких-то двадцати метрах, и конечно же чувствовала на себе его взгляды.
Маша весело переговаривалась с подругами и, не обращая внимания на хмурую Татьяну, быстро набирала пучок за пучком, накладывая черемшу горкой. Она знала: чем быстрее наберется посильная охапка, тем раньше она подойдет к Андрею. Это означало, что еще раз он улыбнется ей, еще раз метнется искра из прищуренных глаз и еще раз его рука осторожно коснется ее руки.
Она собрала такую большую охапку, что не видела землю. Андрей вскочил, поспешил навстречу и хотел принять черемшу из рук в руки. Ладонь правой руки скользнула под стебли и совершенно случайно зацепила край приподнятой кофточки. Сам того не ожидая, Андрей почувствовал изогнувшуюся от неожиданного прикосновения гибкую талию Маши, нежный лоск кожи и девичью грудь. Он ощутил напряжение замершего тела, пожар метнувшейся к сердцу крови. Инстинктивно защищаясь, Маша прижала к себе охапку черемши, под которой находилась рука Андрея.
Лицо в лицо. Глаза в глаза. Дыхание в дыхание. Остановился мир, замерли движения, исчезли звуки…
Это продолжалось не более