Это письмо царевича и заявление Мачавариани, что Бастамов и Мадатов на животворящем кресте, носимом Александром на шее, присягали служить ему верно, убедили Ртищева, что они люди подозрительные, точно так же, как и Карганов. Устроив за ними секретный надзор, главнокомандующий скоро узнал, что Бастамов и Мадатов были подосланы разведать: 1) сохранятся ли мирные отношения России с Персиею; 2) известно ли главнокомандующему, что персидское правительство прислало царевичу тысячу червонцев для расплаты с анцухцами, и 3) выманить у русского правительства еще тысячу червонцев, которые было поручено Бастамову выпросить у генерал-майора Дельпоццо.
По получении всех этих сведений Ртищев принял меры, чтобы Александр не мог пробраться в Персию, и писал анцухцам, что они тогда только могут рассчитывать на прощение, когда убедят царевича ехать в Кизляр; но если они его упустят, то сила русского оружие превратит в прах их жилища и покарает их самих и их семейства[244]. Тем не менее царевич не ехал в Кизляр и писал генерал-майору Дельпоццо, что причиною тому ожидание прибытия в Грузию назначенного вместо Ртищева нового главнокомандующего, генерал-лейтенанта Ермолова.
Глава 9
Алексей Петрович Ермолов при назначении его на Кавказ
Находясь в отпуску и живя в г. Орле с родными, А.П. Ермолов в конце апреля 1816 г. получил приказание прибыть в Петербург, где ему было объявлено желание государя назначить его главнокомандующим на Кавказ и чрезвычайным послом в Персию. Не без удовольствия и улыбки принято было им это известие: он видел в нем удовлетворение своего самолюбия.
– Я бы не поверил, – говорил ему при свидании император Александр I, – что ты можешь желать этого назначения, если бы не предстали свидетели: граф Аракчеев и князь Волконский, ручавшиеся, что оно согласно с твоим намерением.
И правда, Алексей Петрович доволен был, как нельзя более, таким вниманием к нему императора. Он призван быть руководителем в той стране, в которой так давно стремились все его желания, прежде всякой надежды на возможность их осуществления. Он там, где, несмотря на все трудности, «на недостаток познания о земле, на предметы многоразличные» и для него совершенно новые, он видел все-таки, что при усердии и доброй воле мог быть полезным для горячо любимого им отечества и народа, вверенного его управлению.
«Следовательно, достиг я моей цели![245] – писал Ермолов вскоре после назначения. – Доселе, большею частью, праздная жизнь, и в продолжение лишь войны кратковременная деятельность не удовлетворяли