Девушка быстрым взглядом окинула двор, улицу и стремглав помчалась прочь.
Она бежала так, что ветер в ушах свистел, притом стараясь держаться в тени деревьев: трико телесного цвета было совершенно прозрачным, и любой ночной подгулявший прохожий увидел бы экзотическую картинку: по ночной улочке курортного городка несется абсолютно голая девчонка в высоких армейских ботинках. Что за карамболь возникнет в мыслях такого вот мирного или не очень обывателя? Каковы могут быть его действия? Лучше об этом и не думать. Бежать, и как можно быстрее!
Впереди замаячили редкие огни, потом – освещенная площадка. Аля остановилась, несколько раз глубоко вдохнула, выдохнула, постаралась восстановить дыхание. И – спокойно пошла через площадь. Редкие мужички, вышедшие из казино перекурить это дело, выронили челюсти от изумления: девушка казалась абсолютно нагой и была изумительно, нездешне хороша! Аля, не обращая ни на кого внимания, ступала уверенной походкой модели на подиуме, высоко подняв подбородок и глядя прямо перед собой, словно была задрапирована в китайские шелка, сибирские меха и упакована в якутские алмазы. Вошла в холл, остановилась у стойки портье:
– От семьсот первого, пожалуйста.
Портье, худой долговязый прыщавый парень, старался сохранить невозмутимость, но… Кадык на тощей шее дернулся так, что Аля всерьез заопасалась: поперхнется сейчас, упадет, засучит ручонками-ножонками по полу…
Возись с ним потом.
– От семьсот первого уже взяли, – произнес портье утробно, а в желудке у него что-то явственно екнуло.
– Ирка?! – вырвалось у Али. И подумалось: «Ну, шустра! Даром что стерва!»
– Да, ваша соседка… – стараясь казаться ироничным, протянул портье, – и тоже неглиже. Правда, на ней еще сетка была, вроде плаща. – Потом не удержался, с видом знатока дамского белья и иных аксессуаров смерил Алю сально-паточным взглядом, спросил, стараясь показаться развязно-бывалым, но севший голос выдал его волнение:
– Девчонки, это что, мода такая теперь будет, ходить в одном чулке на голое тело?
– А тебе что, не нравится?
– Мне?! Не нравится?.. – осклабился долговязый в похотливой ухмылке.
– То-то.
Аля развернулась, направилась к лифтам, чувствуя спиной неприятный, прилипчиво-потный взгляд этого ночного подавалы-приносилы. Лифт пришел, девушка не удержалась, повернулась:
– Слюной не подавись, икало! Коридор гостиницы был чист и пуст. Свет не горел, но дверь их номера была полуоткрыта. Аля толкнула ее, позвала:
– Бетлицкая!
Молчание.
Аля прошла в комнату:
– Бетлицкая!