Антона выручил оглушивший его выстрел.
Страх, который безраздельно завладел им несколько мгновений назад, вдруг потонул в адреналине – пуля, которая срезала с его шлема антенны ближней связи, повредила и систему допинг-контроля.
Мускулы напряглись, по телу пробежала дрожь перевозбуждения, похожая на конвульсию, к помутившемуся секунду назад зрению внезапно вернулась резкость, из разума вымело засевшие там обрывки переживаний – с ним произошло перерождение, длительностью всего в доли секунды… оно было страшным, звериным, ненормальным, неведомым доселе. Системы жизнеобеспечения, поддерживающие десантника в бою, обычно сглаживают пиковые выбросы метаболических стимуляторов, но теперь этот ангел-хранитель заткнулся – биоинтерфейс, разорванный пулей, болтался лохмотьями, из его трубок сочились капли прозрачного как слеза раствора, а Полынин, отползая назад, вдруг в полной мере вкусил заложенную в него природой ритмику смертельного стресса…
Таймер начал отсчет четвертой минуты боя.
Адреналиновая дрожь в мышцах, вкус крови во рту, погасший визор шлема, судорожно мигающая надпись: «Сбой…», клочья тумана, плывущие мимо, кисловатый запах взрывчатки, дошедший, наконец, до обоняния, и возглас: «Ванг Шиист!», раздавшийся совсем рядом в желтовато-белой, молочной мгле, – все это объединялось в дикий фрагмент реальности, переварить который не был способен разум бойца, осознавшего, что больше нет двадцати молодых ребят, которые минуту назад стояли с тобой бок о бок в тесном проходе десантного модуля, перед открывающимся зевом рампы, прежде чем шагнуть навстречу смерти…
Сквозь туман продавился контур человека.
Он не видел Антона, но Полынин различил его – чужого, одетого не по национальной традиции Ганио, – на незнакомце был утепленный тренировочный костюм, поверх которого болталась незастегнутая десантная разгрузка, вся в свежих пятнах крови, в руках – «Шторм-21», за спиной «ИМ-12», на голове – шлем НСС [1] с разлохмаченными обрывками оптиковолокна – жуткий коктейль, с трудом воспринимающийся рассудком.
Антон понял: если он сейчас не выстрелит, то этот человек увидит его и убьет.
Как нереален, далек от этого мгновения был тот техногенный бой, вести который его обучали на тренировках.
Впереди десантных групп, перемалывая живую силу и технику противника, всегда шли серв-машины, один вес которых, варьирующийся от тридцати пяти до шестидесяти тонн, внушал мысль о том, что среди оставшихся руин могут прятаться лишь разрозненные, чудом уцелевшие и полностью деморализованные, трясущиеся от страха и желания жить единичные солдаты противника.
Сканеры боевой электроники превращали людей в зеленоватые контуры, бой – в шахматную партию, смерть – в безликую статистику гаснущих маркеров.
Ганианец