Восемнадцатый год. Алексей Толстой. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Алексей Толстой
Издательство:
Серия: Хождение по мукам
Жанр произведения: Классическая проза
Год издания: 1928
isbn: 5-17-037946-3, 5-9713-3269-4, 5-9762-0528-3, 985-13-8529-8
Скачать книгу
обращайте внимания, она душевный человек, превосходнейшая хозяйка, знаете, но от событий стала как бы ненормальная… (Он поглядел на Катино раскрасневшееся от чая лицо, на Рощина, свертывающего папиросу.) Ах, Вадим Петрович, не просто это все… Нельзя – огулом – тяп да ляп… Приходится мне соприкасаться с людьми, много вижу… Бываю в Батайске, – на той стороне Дона, – там преимущественно беднота, рабочие… Какие же они разбойники, Вадим Петрович? Нет, – униженное, оскорбленное человечество… Как они ждали советскую власть!.. Вы только, ради бога, не подумайте, что я большевик какой-нибудь… (Он умоляюще приложил к груди коротенькие волосатые руки, будто ужасно извиняясь.) Высокомерные и неумные правители отдали Ростов советской власти… Посмотрели бы вы, что у нас делалось при атамане Каледине… По Садовой, знаете ли, блестящими вереницами разгуливали гвардейцы, распущенные и самоуверенные: «Мы эту сволочь загоним обратно в подвалы…» Вот что они говорили. А эта сволочь весь русский народ-с… Он сопротивляется, в подвал идти не хочет. В декабре я был в Новочеркасске. Помните – там на главном проспекте стоит гауптвахта, – чуть ли еще не атаман Платов соорудил ее при Александре Благословенном, – небольшая построечка во вкусе ампир. Закрываю глаза, Вадим Петрович, и как сейчас вижу ступени этого портика, залитые кровью… Проходил я тогда мимо – слышу страшный крик, такой, знаете, бывает крик, когда мучат человека… Среди белого дня, в центре столицы Дона… Подхожу. Около гауптвахты – толпа, спешенные казаки. Молчат, глядят, – у колонн происходит экзекуция, на страх населению. Из караулки выводят, по двое, рабочих, арестованных за сочувствие большевизму. Вы понимаете, – за сочувствие. Сейчас же руки им прикручивают к колоннам, и четверо крепеньких казачков бьют их нагайками по спине и по заду-с. Только – свист, рубахи, штаны летят клочками, мясо – в клочьях, и кровь, как из животных, льет на ступени… Трудно меня удивить, а тогда удивился, – кричали очень страшно… От одной физической боли так не кричат…

      Рощин слушал, опустив глаза. Пальцы его, державшие папироску, дрожали. Тетькин ковырял горчичное пятно на скатерти.

      – Так вот, – уж атамана нет в живых, цвет казачьей знати закопан в овраге за городом, – кровь на ступенях возопила об отмщении. Власть бедноты… Персонально мне безразлично – гуталин ли варить или еще что другое… Вышел живым из мировой войны и ценю одно – дыхание жизни, извините за сравнение: в окопах много книг прочел, и сравнения у меня литературные… Так вот… (Он оглянулся на дверь и понизил голос.) Примирюсь со всяким строем жизни, если увижу людей счастливыми… Не большевик, поймите, Вадим Петрович… (Опять руки – к груди.) Мне самому много не нужно: кусок хлеба, щепоть табаку да истинно душевное общение… (Он смущенно засмеялся.) Но в том-то и дело, что у нас рабочие ропщут, про обывателей и не говорю… О военном комиссаре, товарище Бройницком, слыхали? Мой совет: увидите – мчится его автомобиль, – прячьтесь. Выскочил он немедленно после взятия Ростова. Чуть что: «Меня, кричит, высоко ценит товарищ