Ржавая вода хлынула из насосов у фок-мачты. Орловский кричал на капитана, грозя ему пухлым указательным пальцем, а Штайнер продолжал расхаживать вокруг штурвала с довольным видом, не обращая внимания ни на главу экспедиции, ни на воцарившийся на палубе ад. Спокойным голосом он передавал указания в машинное отделение через медный рупор.
Двухлопастный винт под кормой забил по воде. Из дымохода вырвалось густое черное облако. «Аполлон» двинулся вперед, неуклюже покачиваясь на волнах. Холодная вода из насоса потекла по палубе к штормовому портику, доходя Уэйну до щиколотки. Риччи и Анна Саммерс отошли в сторону, но Уэйн все стоял у самого края и смотрел, как удаляется от них гигантская статуя. В самый разгар эвакуации президент Браун приказал снять Статую Свободы с ее пьедестала и отправить морем в новые американские колонии в Европе, однако деревянный лихтер, построенный для перевозки статуи, сорвался с тросов у причала. Штормовым ветром его унесло в бухту, где он и наткнулся на острый, как лезвие, киль затонувшего грузового судна. В последние дни эвакуации разразился настоящий хаос, и точное местонахождение статуи так и не было определено. Ее оставили холодным водам следующего века.
Получается, экспедиция уже совершила первое открытие!
С подтопленными носовыми палубами «Аполлон» с трудом продвигался вперед. Впечатленный образом матери, покоящейся под водой, Уэйн решил с этого момента вести дневник и записывать туда все необычное, что ему предстояло увидеть. В свое время он покажет записи доктору Флемингу, единственному настоящему отцу, который ждет Уэйна где-то в Америке, в золотых райских садах запада.
Глава 4
Секретный груз
Берег! Наконец-то «Аполлон» преодолел скопление корабельных обломков в устье Гудзона и сел на илистой отмели у старого пирса Кунард. Экипаж и члены экспедиции притихли, убаюканные размеренным шумом насосов и осознанием того, что теперь они в силах доплыть до берега самостоятельно, даже если судно пойдет ко дну. Когда «Аполлон» уткнулся раненым боком в мокрый ил, все собрались у палубного ограждения, разглядывая живописные пристани. Их взору открывался безмолвный город с заброшенными улицами и величественными башнями, чьи бесконечные окна освещались лучами вечернего солнца.
Дно этого пустынного каньона наполняли дюны в три метра высотой. На разглаженном морским ветром песке не было ни следа: почти целый век здесь не ступала нога человека. Уэйну золотая пыль казалась волшебным ковром из сказок, что он читал в детстве. Начался отлив, и корабль стал оседать в грязи. Уэйн затаил дыхание, молясь о том, чтобы тишина и спокойствие на борту «Аполлона» не сменились внезапным паническим бегством.
Золота хватило бы на всех, его здесь было столько, что Колумб, Кортес и конкистадоры вместе взятые представить не могли. Уэйн вообразил пассажиров и членов экипажа в сияющих одеждах для коронации: сам он в позолоченном камзоле и штанах, на Анне Саммерс – переливающийся на солнце нагрудник и юбка из тонкого листового золота,