Сегодня утром сломленный похоронами Санычев должен был бы, по сценарию, жаловаться на Спиридона, милицию и губернатора не заезжему москвичу, а Семену Семенычу Колунову.
Когда джип уже подъезжал к больничке, Муха осторожно тронул Сазана за здоровое плечо.
– Слушай, я вчера забыл сказать. Этот швед Гертцки тоже остановился в заводской гостинице.
– Ну и?
– Он не один. С ним пара юристов, один немец, другой русский еврей из Америки.
– Ну и что?
– Странно как-то. Член совета директоров фармацевтической компании приезжает на похороны юного русского гения и прихватывает двух юристов. Надгробную речь они ему, что ли, редактировать будут?
Перед дверью палаты сидел полусонный милиционер в бронежилете и с автоматом. При виде Нестеренко милиционер оживился было и приподнялся, но тут же заметил опера и приветственно махнул рукой.
– Яков Иваныч! Проходите.
Иван Решетов не спал: на стук двери больной повернул голову, и Валерий увидел молодое белобрысое лицо с высокими скулами и смешно поднятыми бровями. Водителю было лет двадцать, судя по всему, паренек только-только пришел из армии или вовсе в ней не служил.
– Здравствуйте, – сказал Решетов, обращаясь к оперу.
Валерий молча уселся на единственный бывший в палате стул. Парень с искренним деревенским любопытством наблюдал за ними. Видно было, что что-то в одежде нежданных визитеров, в их модных плащах и белых рубашках смущает его, но парень был слишком не искушен, чтобы рассудком понять, чем тройка от Армани отличается от джинсов со свитером.
– Привет, Ваня, – сказал Сазан. – Ты уж извини, если помешали. Ты как себя чувствуешь? Разговаривать можешь?
– Да.
– Ты расскажи Валерию Игоревичу, что с тобой случилось, – слегка напряженным голосом проговорил опер.
– Да я уж рассказывал. Вон Яков Иваныч…
– А ты еще расскажи.
Валерий вынул из кармана небольшой магнитофон и демонстративно щелкнул клавишей.
– Ну… мы ехали из Гданьска. Через всю Польшу, Белоруссию, потом через Смоленск. В общем, без происшествий доехали. Хороший рейс был. Даже денег не так много ментам отдали. Ну а когда к городу подъехали, смотрим, стоит обычная «шестерка» и в болоте завязла. Вокруг несколько человек бегают… До дома километров тридцать осталось, и место такое нехорошее – болото и лес. У нас вообще инструкции – не останавливаться. Я говорю Сережке, что мне это не нравится, и помповик достал. У нас с собой был помповик на всякий случай. А ребята эти наперерез бегут и руками машут. Сережка сначала напрягся, а потом как заорет: «Тормози!» Это, мол, мой сосед и еще в ментовке работает. Он, мол, меня заебет, если мы не остановимся. Ну… мы и затормозили…
Ваня