– Вечерняя сводка подтверждает это, – сказал командарм, – белые сняли с южного и северного направлений четырнадцать или пятнадцать полков и передвигают их грунтом… Это – не считая офицерской бригады…
– Таким образом, – сказал предвоенсовета, – противник сам для себя создаст обстановку, в которой – если мы без колебаний будем решительны и смелы – он сам подставит нам для разгрома свои главные силы. И наша задача завтра – не отразить атаку, а уничтожить ядро Донской армии…
Начальник артиллерии широко усмехнулся, сел, стукнул себя кулаком по колену.
– Смело! – сказал. – Смело! Возражать нечего. Так я ж ему такую баню устрою, аж до самого Дону будет бежать без памяти.
Предвоенсовета придвинул свечу к трехверстной карте, и начальник артиллерии начал давать разъяснения, как он намерен расположить батареи, – тесно, ось к оси, в сколько ярусов.
– Не закапывайся в землю, – сказал ему командарм, – ставь орудия на открытых буграх. Пехоту придвинем вплотную к батареям. Иди звони командирам.
Через несколько минут на всем сорокаверстном фронте началось молчаливое и торопливое движение. По темной равнине, над которой вызвездило небо и Млечный Путь мерцал так, как бывает только в редкие осенние ночи, мчались конные упряжки с пушками и гаубицами, ползли – по восемь пар коней – тяжелые орудия, вскачь проносились телеги и двуколки. Незаметно снимались и отступали пехотные части, уплотняясь на суженном полукольце обороны.
На седой от инея равнине горнисты заиграли зорю, поднимая на бой казачьи полки. Выкатилось солнце из-за волжских степей. Загремели вдали орудия. Застучали пулеметы. Красный фронт молчал, он был весь в тени, против солнца. Всем батареям было сказано: ждать сигнала – четырех высоких разрывов шрапнели.
Атака белых началась ураганным огнем с линии горизонта. Все живое прилегло, поджалось, притаилось, каждая кочка, каждая ямка стала защитой. Сквозь грохот слышался иногда дикий вскрик, да вместе с комьями рванувшейся земли взлетало тележное колесо или дымящаяся солдатская шинель. Сорок пять минут длилась артиллерийская подготовка. Когда люди смогли поднять головы, – вся равнина уже колыхалась от двигающихся войск. Шли в несколько рядов, уставя штыки, офицерские