– Погодь, Мишаня, бабы у подъезда судачили, девка та – малолетка, да на наркоту подсаженная. Ее хахаль трахнул и придушил чулком.
На наркоту… Ну что ж, все организовано достоверно. Особенно в здешнем районе, славящемся рынком наркотиков. Итак, в моей безвременно оставленной квартирке служивые наверняка обнаружили и это зелье, а убитая девчонка – малолетка и начинающая наркоманка; для завершенности отрицательного образа я оказался еще и наркобарыгой. Слава Богу, не в Сингапуре живем[5], но ежели меня словят, служивые пропишут мне «до суда и следствия» так, что мало не покажется! Поэтому попадаться нельзя – с целью сохранения здоровья и способности к плотским утехам и деторождению. Как-никак я еще не женат, нельзя сказать, что собираюсь, но, как говаривал кто-то из древних, ничто человеческое мне не чуждо, и из этого «не чуждого» общение с прекрасной половиной человечества составляет лучшую часть моей неупорядоченной жизни.
– Может, это негритос был? Они как раз этим и промышляют. А за наркоту девка не то что негру, кому угодно даст.
– Не, бабы базарили, местный. Нашенский. Какой-то бывший вояка.
– У этих крыша протекает по полной программе…
– Ну используй девку по назначению, но губить-то зачем?! – не унимается Витек. – Яйца бы таким отрывал!
– Под корень! – искренне соглашаюсь я.
– А менты чего? Им ханыг каких ловить для плана, вроде нас, это как здрасьте! А этого теперь – ищи-свищи!
– Не, – авторитетно возразил Мишаня, – словят. Если маньяк, то словят. У них с этим строго.
– Может, и так. – Витек глянул на остатки вина в бутылке: – Ну чё, еще за одной слетаю? Ссыпай, что ли, свою мелочь…
Я высыпал рублевичи в подставленную ладонь:
– Не, я больше не буду.
– Чего?
– Хватит.
– Как знаешь.
– Опохмеляться – это искусство. Неправильный опохмел ведет к запою, – философически заметил Мишаня. – С бабой замиряться пойдешь?
– Ну, – кивнул я. – На рынок.
– Вот это правильно. Если не дура, сама же и нальет еще.
– Не, Ленка не дура.
– И отдери ее хорошенько. В смысле – оттрахай. Чтоб визжала! Бабы за это все простят! Силенки-то есть?
– Покамест не жаловался. У меня после пьянок стояк крутой!
– Это да… А мы с Витьком – по винцу. А, Витек?
– Ну. А фигли делать в такую жару?
Встаю с лавочки, собираясь отвалить. Но умиротворенную летнюю тишину нарушает урчание мотора – средних размеров джип вламывается в тихий распивочный уголок как мамонт. Из джипа вываливается детина, роста невеликого, но накачан так, что кажется надутым мощным машинным насосом. В майке и коротких штанах, на могучей шее – «голда».
– Досиделись до уродов, – упавшим голосом произнес Витек.
– А чего им до нас? – спрашиваю я.
– Ща морды бить будут. Для куражу. Видать, «папы» ихние велели. На район менты после убийства усиление опустили, им – убыток. Вот со зла на