Слишком много привидений. Виталий Забирко

у стены. Несмотря на то, что на столике стояли лишь вазочка с мороженым и рюмка с коньяком, по виду посетителей было понятно, что погребок удостоили своим посещением весьма солидные бизнесмены. Грузный, бритоголовый мужчина лет пятидесяти с надменным волевым лицом в чёрном смокинге и белой рубашке при бабочке вяло ковырялся ложечкой в вазочке с мороженым и что-то неторопливо говорил, строго глядя в глаза собеседнику. Моложавый, кучерявый мужчина с восточными чертами лица в пронзительно голубой рубашке с распахнутым воротом слушал внимательно, изредка кивал. К стоявшей перед ним рюмке коньяка он не притрагивался. А в углу сидело четверо телохранителей. Крепкие ребята. Несмотря на жару, все в пиджаках, а значит, при оружии. Сидели они профессионально: двое спинами к одной стене, двое к другой – и цепкими взглядами рыскали по залу, чуть задерживаясь на входных дверях, пустом гардеробе, туалетных комнатах и входе в подсобку. На столике перед ними стояли фирменные стаканчики «кока-колы», и телохранители по очереди пригубливали их, создавая видимость отдыхающей компании, но больше демонстрируя хозяевам своё усердие.

      – Так что скажешь? – вывел меня из оцепенения голос бармена.

      – О чём? – глухо спросил я.

      – О коньяке.

      Я пожал плечами.

      – Нормальный…

      – Да… – покачал головой Владик. – Напрасно я тебя поэтом обозвал. Историей доказано, что названному Романом романов не писать.

      – Почему? – абсолютно индифферентно возразил я, машинально поддерживая разговор. – А Ромэн Роллан?

      Сознание пребывало в ступоре, и губы двигались и говорили как бы сами по себе.

      – Так он же Ромэн, а не Роман… – поморщился Владик.

      Я лишь вздохнул и не стал объяснять разницу между французской и русской транскрипциями одного и того же имени. Это как, например, по-английски Майкл, по-французски Мишель, по-русски Михаил, а латиницей напиши – одно и то же имя, но читается по-разному…

      – Да и не был Роллан по-настоящему большим писателем. Мне, во всяком случае, не нравится, как он писал, – словно угадав мои мысли, продолжил возражать Владик. – Ещё «Hennessy»? Или будешь пробовать все коньяки по очереди?

      По «увиденному» сценарию будущего мне следовало кивнуть, но я взял себя в руки и отрицательно покачал головой. Получилось через силу, будто приходилось преодолевать сопротивление внезапно загустевшего воздуха. Словно не я это делал, а кто-то другой.

      – Спасибо, но мне пора. Засиделся, на встречу опаздываю, – с трудом ворочая непослушным языком, промямлил я. Тяжело это далось, против воли. Согласно сошедшему на меня минуту назад озарению совсем не те слова должен был произнести. Посмотрев на часы, я пробормотал: – Будь у меня время, в стельку бы упился и тебя разорил…

      – Хозяин – барин, – спокойно согласился Владик, с недоумением наблюдая, как я неуклюже слезаю с высокого табурета. «С чего бы это клиента так развезло? – читалось в его взгляде. – Не больше двухсот граммов коньяка выпил…» Мои возможности он знал